Временник Ивана Тимофеева

Мы помним, что произведение Тимофеева писалось не сразу, а создавалось постепенно в виде небольших отрывков, отдельных очерков. Эти отрывки в рукописи легко обнаруживаются: они выделяются абзацем, киноварной или прописной буквой, тремя точками, иногда пропуском строки.[470] После главы или части переписчик (почерк 1) ставил простую или фигурную восьмерку с росчерком (их в рукописи более десяти),[471] в конце большого раздела делал концовку в виде треугольника, сужая текст к последнему слову и завершая его восьмеркой (см. лл. 8 об., 94 об., 268 об.).

Отрывки и очерки не везде приведены в связь друг с другом. Это особенно чувствуется в последних двух частях "Временника", где они так и остались, по образному выражению Тимофеева, "только скроенной, но не сшитой одеждой". Это и повело к тому, что некоторые из них оторвались и попали как "введение" в начало рукописи.

Заглавные буквы, выполненные киноварью, видимо, вписывались в рукопись позднее. Они не однородны: некоторые выписаны очень тщательно и украшены рисунком (см. лл. 40, 59, 77 об., 94, 235), другие гораздо проще по стилю и выполнены небрежнее (см. лл. 132 об., 188, 250). Вставка букв почему-то не была закончена, — некоторые из них так и остались не вписанными (см. лл. 138 и 140), некоторые написаны просто чернилами, причем явно в разное время (см. лл. 145 об., 146 об., 271, 273); местами по чернилам буквы подведены киноварью (см. лл. 192, 288). Все это производит впечатление позднейшей работы.

Нет сомнения, что после переписки рукопись попала в руки новому лицу, которое проредактировало ее, внесло в текст пропущенные слова и фразы, исправило некоторые слова, вписало почти все недостающие прописные буквы, сделало ряд приписок на полях. Основываясь на единстве почерка, мы предполагаем, что всю эту работу проделал переписчик с почерком 6. Помимо указанной редакторской работы, он написал оглавление, заглавия к некоторым главам[472] и сделал надпись на листе 269, открывающем последнюю часть "Временника": "Летописец вкратце тех же предипомянутых царств и о великом Новеграде, иже бысть во дни коегождо царства их".

Приписки на полях или исправляют текст, заменяя одно слово другим, или вносят некоторые пояснения к сказанному в тексте. Так, на листе 15 приписано на полях слово "кроме" вместо "свене", написанного в тексте; на л. 72 об. на полях слово "отвратися", которым заменено стоящее в тексте "обратися", и т. п. К припискам, поясняющим текст, относятся такие, как заметка на том же листе 15, внизу: "казанского царя Симеона", объясняющая, кого поставил вместо себя царь Иван Грозный, когда разделил землю на "опричнину" и "земщину". Такова приписка на л. 76: "о обители богородицы Донския", на л. 82: "о Богдане Бельском"; к этому же типу приписок относится и та, в которой уточняется имя автора "Временника" (л. 277 об., внизу).[473]

С. Ф. Платонов предполагает, что редактором, исправлявшим рукопись, мог быть сам автор "Временника"— дьяк Иван Тимофеев. К этой же гипотезе склоняется и И. И. Полосин в своей работе о "Временнике".[474]Такая гипотеза на первый взгляд представляется, действительно, наиболее вероятной. Кому же, как не автору, было легче всего восстановить пропущенные при переписке места, испорченные в рукописи-протографе? Он же мог дать и необходимые пояснения к тексту на полях рукописи...

К сожалению, эту очень заманчивую гипотезу приходится оставить. Прежде всего, трудно себе представить, чтобы автор, исправляя текст, оставил без поправки явно испорченные, бессмысленные места, а такие места есть в рукописи. Затем, трудно предположить, чтобы Тимофеев, последовательно скрывающий в продолжение всей работы свое имя, вдруг почему-то решил открыть его в приписке, да еще говоря о себе в третьем лице. Аргументация, которую приводит в своей статье И. И. Полосин в пользу того, что рукопись правил сам автор, говорит скорее против этой гипотезы: пропуск ошибок, стремление разъяснить и расшифровать текст, уточнить терминологию — все это как раз в большей степени свойственно позднейшему редактору; слово "вселукавне", на которое указывает исследователь как на типично тимофеевское, мог внести и редактор, найдя его в рукописи, по которой он правил текст.

Помимо этих соображений, палеографическое изучение рукописи не дает нам права утверждать, что она была написана при жизни автора: Тимофеев умер в конце 20-х годов, а филиграни бумаги, на которой написана большая часть рукописи, ведут нас к 30-м годам XVII в. Если даже допустить, что список был сделан еще при жизни автора, т. е. в конце 20-х годов, то редактирование — внесение пропущенных слов и фраз, пояснения и приписки — сделано явно позднее. Это подтверждает бумага, которую использовал редактор для оглавления (а оно, как было указано выше, написано тем же лицом с почерком 6): она иная по качеству, чем та, на которой писалась вся рукопись, — более плотная и, судя по следам филиграни, более позднего происхождения.

Но есть еще более веские доказательства, что редактировал рукопись не автор.