Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Исследователи сходятся на том, что банкетов было от пятидесяти до семидесяти, а подписчиков между семнадцатью и двадцатью двумя тысячами; много это или мало? Обычно вопрос так не ставится, потому что ответ кажется сам собой разумеющимся: в сущности, цифры эти совершенно незначительные. Однако, вместо того чтобы бессознательно становиться на точку зрения Дюшателя, Эбера и Гизо, следовало бы предварительно задуматься о некоторых очень конкретных вещах. Во-первых, о том, как была организована кампания и как проходила подготовка реформистского банкета в городе, большом или маленьком: с какими трудностями, помимо пресловутого равнодушия граждан, могли столкнуться реформистские комитеты? К каким способам они прибегали для мобилизации населения и для пропаганды реформистских идей? Когда и где, в каких помещениях собирали подписчиков? На каких ораторов рассчитывали для привлечения публики? Что предпринимали ради того, чтобы газеты помещали о банкетах правдивые и сочувственные отчеты? Множество вопросов, вовсе не таких простых, как кажется тем, кто ими не задается, и которые связаны с другими, более политическими. Какие в точности цели ставили перед собой организаторы кампании, не только республиканцы из «Национальной», но также Одилон Барро и депутаты династической левой и даже некоторые представители левого центра, такие как Дювержье де Оран? Каковы были стратегии различных групп, которые совместно приняли решение о кампании банкетов, а также тех партий и личностей, которые поначалу держались в стороне, с тем чтобы примкнуть к ней позже, как Ламартин и демократы из «Реформы», или, как Тьер, не участвовали в ней вовсе, с тем чтобы другие таскали для них каштаны из огня? И наконец, что именно те и другие считали успехом или поражением этой кампании? Нужно ли думать, что ее значение было минимальным потому, что осенью 1847 года банкеты состоялись не во всех супрефектурах, или потому, что на эти банкеты не стекались такие же толпы, как те, какие несколькими годами раньше являлись на митинги чартистов в Англии или приветствовали О’Коннела, освободителя Ирландии?

Кампания: масштабы и трудности

Первая реформистская кампания закончена; открывшаяся в Париже банкетом в «Красном замке», она за полгода обошла всю Францию. Сегодня уже можно дать ей оценку: мы намерены это сделать, а для этого обрисовать ее истоки, ход и результаты.

Так начинается стостраничная брошюра, выпущенная в конце января или в начале февраля 1848 года издателем Паньером, сочувствовавшим движению, и подписанная инициалами М. Р. Д. По свидетельству Максима Дюкана, который познакомился с автором гораздо позже, его звали Рене Дюбай. Он первым проанализировал итоги кампании, и впоследствии историки охотно обращались к его брошюре[578].

Так вот, Рене Дюбай изучил летние и осенние газеты и брошюры с отчетами о банкетах; он, по всей вероятности, знал лично некоторое число инициаторов движения, так что был хорошо информирован. Дюбай перечисляет пятьдесят три банкета, начиная, естественно, с банкета 9 июля в «Красном замке» на Монмартре и кончая не банкетом в Руане, прямо накануне открытия парламентской сессии, а банкетами в Тулузе и в Камбре, которые состоялись 9 января, ровно через полгода после первого. Он не приводит числа подписчиков для каждого из этих банкетов, зато счел необходимым привести перечень тостов, произнесенных в ходе этих собраний. Впрочем, в некоторых случаях информации Дюбаю явно не хватило: он ограничивается простым упоминанием банкета, состоявшегося в Лиль-Журдене (департамент Жер) в сентябре, сообщает крайне расплывчатые сведения о банкете в Витрé (департамент Иль и Вилен) в следующем месяце; что же до собраний в Мобёже и Романе в конце декабря и в Лиможе 2 января, недостаток деталей объясняется в первом случае тем фактом, что собрание просто не состоялось, а в двух других, как можно предположить, тем, что эти банкеты состоялись слишком поздно и автор не успел включить их в свой текст. Заполнить пропуски, оставленные Рене Дюбаем, нетрудно: немало брошюр с отчетами сохранилось в Национальной библиотеке; доступны и те, которые напечатаны в тогдашних газетах. Парижская пресса, за исключением «Монитёра» и «Газеты прений», настроенных очень враждебно, и «Прессы», весьма сдержанной, в основном сочувствовала движению; редакторы «Национальной», «Века», «Французского курьера», «Коммерческой газеты», «Мирной демократии» и даже «Конституционной» входили в число руководителей кампании; что же касается провинциальной прессы, она занимала самые разные позиции; многочисленные листки, выпускавшиеся префектурами, разумеется, с самого начала осуждали банкеты, а легитимистские журналисты, как отметил А.-Ж. Тюдеск, не замедлили ужаснуться тому, что произносилось на этих собраниях.