Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Нет никаких сомнений в том, что реформистам 1847 года было труднее отыскать подходящие помещения, чем их предшественникам восемнадцатью годами раньше, в конце эпохи Реставрации. Во-первых, они наталкивались на сопротивление местных властей, которое могло быть более или менее сильным в зависимости от соображений высшей политики (мы вернемся к ним чуть ниже), но в любом случае под предлогом защиты общественного порядка доставляло борцам за реформу немало неприятностей. Например, во Вьенне 20 декабря силы охраны правопорядка в самый последний момент закрыли доступ в помещение, которое организаторы наметили для банкета. Пришлось за один час найти замену — такой зал, где поместились бы 580 подписчиков; в машиностроительной мастерской на площади Святого Севéра организаторы срочно покрыли станки сине-бело-красной тканью, предоставленной сочувствующими фабрикантами, и отодвинули их к стенам, украсили залу самшитовыми гирляндами, а на стенах повесили флаги города и масонской ложи «Согласие»[590]. Главное отличие от кампании 1829–1830 годов: в 1847 году банкеты стали гораздо многочисленнее; из пяти десятков банкетов, относительно которых нам известно число подписчиков, десяток (банкеты в Париже, в «Красном замке», в Лионе, Руане, Сен-Дени, Тулузе, Шалон-сюр-Соне, Дижоне и Лилле) собрали около тысячи и больше гостей. На это можно возразить, что банкеты эти были по большей части демократические, а потому гости не отличались большой требовательностью. Это, разумеется, верно, но даже если принимать в расчет только реформистские банкеты в строгом смысле слова, все равно найдется не меньше дюжины таких, в которых участвовали больше пяти сотен человек и которые, следовательно, сопоставимы по масштабам с «Бургундским виноградником»… Ни одна гостиница не могла вместить столько приглашенных; в городах средней величины приходилось устраивать банкеты в концертной (Шартр, Куломье) или театральной (Валанс) зале, если муниципальные власти были готовы противостоять давлению власти центральной; в больших городах — уговаривать хозяина какого-либо трактира в пригороде спилить все деревья в саду, чтобы поставить столы там под навесом (Лилль)[591], либо обосновываться на рынке, как в Страсбурге, в бывшей церкви, как в Тулузе, а зачастую — на фабриках. Мы уже упоминали банкеты в Сен-Кантене и Вьенне, где был избран именно этот путь; сходным образом в Сен-Дени банкет прошел в «просторном промышленном заведении г-на Шаламеля», после того как власти отказались предоставить парижскую танцевальную залу Валентино; в Шалон-сюр-Соне гости пировали в помещении то ли кирпичного завода, то ли фабрики химикатов, а в Камбре — «в огромной сушильне заведения Туссена, превращенной в банкетную залу»[592]. Не подлежит сомнению, что во многих населенных пунктах количество желающих участвовать в банкетах превышало возможности устроителей.