Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Какими источниками пользовался Нодье? Первое имя, названное еще в обращении к читателю, — имя Байёля[706]. «Блестящий рассказ г-на Байёля, который я выслушал двадцать пять лет назад, будучи проездом в Амьене, способствовал медленному созреванию мысли, с которой мое воображение сроднилось еще прежде. Я увидел, как вырастает из него некая живая и сильная сцена, и я надеялся представить ее вниманию читателей в ту пору, когда возможность обращаться к ним откроется для писателей независимых». С именем Байёля мы уже встречались; его называли предположительным организатором банкета; поэтому стоит проверить: мог ли Нодье в самом деле встретиться с бывшим депутатом-жирондистом Жан-Шарлем Байёлем в Амьене при Империи? Двадцать пять лет назад, то есть в 1805–1806 годах, — безусловно нет, поскольку в это время он сам постоянно проживал во Франш-Конте. В Амьен он переехал в 1809–1810 годах, поскольку получил пост секретаря одного старого английского литератора, жившего в этом городе. Но вообще возможность увидеться с Байёлем в бытность того директором ведомства по сбору прямых налогов департамента Сомма (должность, которую Байёль занимал с 1804 по 1814 год) вполне вероятна, поскольку Нодье в Амьене был принят в доме префекта и председателя суда. Следующий вопрос: признавал ли Байёль свою причастность к устройству последнего банкета? Это не очень ясно: один из персонажей драмы, Дюко, говорит об этом, но сам Нодье в историческом примечании гораздо более осторожен: «Жирондисты, по рассказам их старых друзей, уговорились меж собой, что ускользнувшие от приговора устроят погребальную трапезу для осужденных, и г-н Байёль, единственный, кто уцелел, исполнил, как говорят, свое обещание. Я не мог обойти молчанием этот анекдот, столь лестный для г-на Байёля; опровергнуть его вправе только он один. Г‐н Байёль здравствует до сих пор». Иначе говоря, может быть, это сведение и ложное, но оно составляет славу последнего жирондиста, а Нодье не желает становиться иконоборцем. В либеральных кругах столицы Байёля хорошо знали еще с эпохи Реставрации, когда он вместе со своим братом Антуаном был одним из владельцев либеральной «Коммерческой газеты» (первоначальное название будущей «Конституционной»). Судя по всему, Минье и Тьер, дебютировавшие как журналисты именно в этой газете, расспрашивали Байёля, когда работали над своими историческими трудами, тем более что в 1818 году он опубликовал многословный, но очень интересный ответ на «Размышления о Французской революции» госпожи де Сталь, в котором, желая противостоять возвращению Франции к Старому порядку, встал на защиту Конвента, включая его монтаньярский период (что, признаться, звучало довольно неожиданно).