Время демографических перемен. Избранные статьи

Другое дело чиновник. Ему-то как раз легче ничего не делать и валить все беды на стихию жизни, которая, по его мнению, всегда устроена неправильно. Для него старение населения – это что-то вроде внезапно налетевшего урагана: за него нельзя ни с кого спросить, а потому на него можно спокойно перекладывать вину за все свои недоработки, недомыслия, а то и злоупотребления.

Сегодня уже мало кто помнит, как высокие чиновники, а с их подачи и средства массовой информации, пугали россиян «проблемой 2003 года». В отчете об одной конференции, посвященной этому вопросу, сообщалось, что, «по мнению участников конференции, важнейшими факторами, составляющими ожидаемый кризис 2003 г., являются: растущее выбытие основных фондов предприятий, крупные выплаты по внешним долгам и демографический кризис»[146]. По поводу двух первых «составляющих» сказать ничего не могу, хотя понимаю, что за ними, несомненно, стоят принимавшиеся кем-то финансовые, инвестиционные и прочие решения. Но при чем здесь демографический кризис? Валить на него, конечно, удобно, но как может ползучий кризис, длящийся несколько десятилетий, вдруг обострить ситуацию в каком-то отдельно взятом году?

Из недр тогдашнего Минтруда доносились пояснения, что в 2003 г. из-за постарения населения станет невыносимой нагрузка иждивенцами на работающее население. В конце концов сведущие люди разъяснили чиновникам и журналистам, что, хотя в долговременной перспективе нагрузка пожилыми в России росла, в данный момент она как раз снижалась. И что вообще иждивенцы состоят не только из пожилых, но и из детей, а общая иждивенческая нагрузка в 2003 г. не только не выросла, а была самой низкой за весь послевоенный период. Так что если «проблема 2003 года» и существовала, то демография здесь была ни при чем. Тут подоспел рост мировых цен на нефть, и «проблему» перестали поминать. Но эта история служит хорошей иллюстрацией того, как из подчеркивания негативных сторон старения населения можно пытаться извлечь политическую выгоду.

Тем не менее реальные проблемы, не связанные с экономической конъюнктурой или электоральным циклом, а порожденные глубинными эволюционными демографическими изменениями, конечно, существуют. Но они требуют не паники и нагнетания «демографической истерии», а пересмотра многих сложившихся представлений, изменения многих «правил игры», перестройки многих привычных институтов. Предстоит еще немало и проб, и ошибок, но важно не застывать в неподвижности, считая, что всякое изменение – это ошибка и все всегда должно оставаться, как было.

Россия – белая ворона

Старение населения – всемирный процесс, он затрагивает все страны и везде порождает сходные проблемы. В России старение началось позднее, чем в большинстве европейских стран, но тоже продвинулось уже очень далеко (табл. 4).

Стало быть, наши проблемы сродни проблемам всех стареющих обществ? Нельзя ли позаимствовать что-нибудь из их опыта? Кое-что, конечно, можно, но далеко не все. И захотим – не потянем. Хотя какими-то чертами Россия и в самом деле близка к западным странам, во многом она все еще остается среди них белой вороной. Если мы вернемся к табл. 2 и снова сопоставим российские показатели с показателями других стран, то увидим, что, хотя наше отставание по величине фонда рабочего времени поколения за 100 лет заметно сократилось, оно все еще остается немалым. Мы не добираем по сравнению с ними три-четыре года.

Таблица 4. Доля трех крупных возрастных групп в населении России в годы переписей населения, %[147]

Если же взять только мужчин, то разрыв оказывается еще большим (свыше пяти, а то и шести лет).

Жить же мы хотим, как все, с тем же «расписанием» жизненного пути, что и европейцы, американцы или японцы. Хотя пока такое расписание – не по нашему демографическому карману.

Хорошо бы было, конечно, тоже включиться в общую тенденцию «сдвига» рабочего периода с интервала 20–60 на интервал 25–65 лет, удлинив период учебы. И мы как будто и движемся в этом направлении, сейчас вот поговариваем о втором высшем образовании. А за счет какого времени? Сдвигаться-то нам пока особенно некуда. А сдвинемся – прижмем стариков, что нас, конечно, не смущает: предложений о повышении возраста выхода на пенсию до европейского уровня у нас хоть отбавляй. Но понимают ли предлагающие, о чем говорят?

В самом деле, во многих странах законодательный возраст выхода на пенсию выше, чем в России: как правило, для мужчин и даже для женщин – 65 лет, иногда и выше. Но ведь все эти страны добились огромного выигрыша в продолжительности жизни пожилых людей. А мы? У российских женщин тоже был выигрыш, но в 2–3 раза меньший, чем у француженок, американок или японок. У мужчин же (в это трудно поверить) не то что никакого выигрыша в продолжительности жизни пожилых людей за весь XX в. – чистый проигрыш (табл. 5).