Время ереси (СИ)

Силгвир позволил себе мысленно выдохнуть с облегчением.

- Нам бы не помешал обед, - стрелок щедро положил на стойку серебряную монету. Здесь, вдали от городов, за одну такую можно было пировать по-королевски неделю напролет, но Силгвир не жалел денег: сокровищ, которые он собрал за время своих путешествий, хватило бы ему на десяток жизней вперёд. К тому же, он собирался взять с собой из рощи Кин немало снеди в долгий поход к Скулдафну.

- Отменная баранина, такой в Виндхельме не сыскать, - с гордостью предложила черноволосая хозяйка, и Силгвир согласно кивнул. Он бы с удовольствием прикончил бы и миску похлебки, но баранина представлялась куда лучшим вариантом.

Кьельд тяжело оперся на стойку.

- Откуда ты, маг? Ты странно выглядишь для местного.

Силгвир мысленно напрягся. Управитель рощи Кин, Кьельд предпочитал твёрдую уверенность в своей власти над каждым, проходящим по здешним землям, и явно не собирался допускать непонятных недоговорок неведомого странника.

- Я из северных краёв, - безучастно отозвался Рагот.

- Виндхельм или западней? – упрямо уточнил Кьельд. Атморец отхлебнул мёда.

- Северней.

Силгвир умоляюще посмотрел на Иддру. Немолодая трактирщица поняла его без слов.

- Как твоё имя? Не обращай внимания на моего мужа, он тупоголов, как баран. Если Силгвир не рассказал тебе о нас раньше, то я – Иддра, а он – Кьельд, по недоразумению Кин, глава нашего дома, - Иддра кивнула на мужа. Кьельд нахмурил брови и раскрыл было рот, чтобы начать очередной спор с непокорной женой, но подавился вздрогнувшим вместе с основанием таверны воздухом.

- Rahgot.

Голос прозвучал лишь долей своей истинной мощи, но его сила сверкнула обнаженным клинком в низком рокоте древнего языка.

Тишина длилась безумно долгое мгновение.

- Моё имя, - тихо, удерживая в стальной узде неистово рванувшуюся наружу силу Голоса, бросил Рагот, прежде чем отвернуться и зашагать прочь. Силгвир растерянно проводил его взглядом до тех пор, пока за жрецом не захлопнулись двери таверны.

- Странные друзья у тебя, Довакин, - весомо проговорил Кьельд. – Ты бы утихомирил его. Иначе это придётся сделать мне.

- Он любого здесь убьёт, если захочет, - Силгвир прямо взглянул на управителя. Крепкий, ладный, Кьельд наверняка обладал медвежьей силой и недюжинной выносливостью – но всё это не значило ничего против магии или Голоса.

Да даже и без магии, и без Голоса – Рагот убил бы его легко, всё равно что отмахнулся бы от мухи.

- И сейчас он… недавно убили его близкого друга, и он сам не свой, - неловко соврал Силгвир. – Просто не трогайте его, хорошо?

Кьельд тяжело хмыкнул, но спорить не стал; буркнув что-то, неторопливо двинулся к лестнице в погреб. Иддра только покачала головой. На смуглом от горного солнца её лице глубже проступили резкие морщины; женщинам свойственно видеть глубже в людских душах, нежели мужчинам, и Силгвир не хотел бы знать, о чём она догадалась за время краткого разговора.

- Твой друг крови хочет, как иные мёда, - тихо сказала Иддра. – У него в глазах это видно. Как поешь сам, напои его вином: пусть лучше от вина хмелеет, чем от чужой смерти. А завтра уводи его отсюда. Довольно нам бед.

Всё небо закрывали густые тёмные тучи, беспощадно извергающие снег, будто боги распороли им облачные брюха. Силгвир яростно чихнул и завертел головой, пытаясь разглядеть сквозь серую завесу одного драконьего жреца. Окликнул, не надеясь быть услышанным – но знакомый Шепот отозвался ему, и стрелок поспешил к южной дороге – навстречу.

Он остановился рядом с Раготом, но не сумел сказать ни слова.

Он перестал ощущать лес.

Роща Кин, мудрая и древняя, пронизанная теплым током живительной силы, была мертва, как был мёртв скелет Салокнира. Песнь, шелестящая где-то далеко и мягким дыханием древесных крон окружавшая путников, была мертва.

Силгвир наклонился, смёл снег с иссохшего пня. Замёрзшими пальцами прижался к побелевшему дереву, пытаясь услышать – ощутить – хоть каплю жизни, хоть каплю священного света, незримой прозрачной завесой окутывавшего алтарь Кин и лес вокруг.

Остался только холод.

Застывшее белое безмолвие.

- Я будто по-прежнему в плену предсмертных кошмаров, - тихо сказал Рагот. – Я знал, засыпая, что дети моих детей не будут чтить драконов… но не мог и представить, что они позабудут даже богов. Kaan, Monahsejorre, wo-ofan-zun-ko-haali… что должно было случиться с моим народом, чтобы он стал способен на такое?

- Она… мертва, - растерянно сказал Силгвир. Он почти не чувствовал пальцев, но всё ещё не убирал ладонь. Непонимающе поднял глаза на атморца. – Раньше тут была Зелень… была Кин. Ведь они не могли её убить? Ведь… так нельзя её убить, просто вырубив деревья, они ведь вырастут заново?

- Нет, Довакиин, - пусто произнес атморец. – Сюда больше не вернется жизнь. На твоей земле Зелень сильней стократ. Здесь, на Севере… Ro. Однажды нарушенный, он едва ли станет таким, как прежде.

Силгвир медленно распрямился. Он не находил слов для ответа – он не знал таких слов.

Не знал, чем можно оправдать подобное.