Время героев

Группа конных выскочила из леса и порысила по дороге. Ружья они держали поперёк седел. Валериан был доволен, что милиционеры не видят передовых бандитов: кому-то не хватило бы выдержки, а случайный крик, выстрел, движение могли испортить всё дело. Слишком неравны были силы, и количеству разбойников он мог противопоставить только неожиданность и дисциплину. Всадники проехали полверсты, остановились. Один встал на седло ногами, огляделся, поднял ружьё, махнул в обе стороны и опустил. Видимо, та сила, которой следовало опасаться бандитам, должна быть заметна на плоскости. Те же, кто мог спрятаться в ближайших оврагах, думали скорей о спасении, чем о бое.

Через несколько минут из леса вывалила вся банда. Длинная колонна, походившая издали на гигантского змея, что заглотил пойманную добычу и переваривает её, пока уползает в убежище. Шли в беспорядке. Пешие держались вперемешку с конными, повозки тянулись от первых рядов к последним. Некоторые несли ружья, словно дубинки, положив на плечи прикладами вверх. Наверное, многие здесь умели сражаться, но драться им приходилось прежде всего каждому за себя, а, собравшись вместе, они выглядели неумелой толпой, многочисленной, но страшной лишь непривычному человеку.

Когда из леса выполз арьергард банды, Валериан медленно взвёл курок пистолета, который держал под буркой, выждал ещё несколько минут, потом навёл оружие на колонну, наскоро прицелился и выстрелил. Он и не надеялся попасть на таком расстоянии, но и не хотел, чтобы выстрел пропадал совсем уж напрасно. По оговорённому сигналу есаул Варенцов повёл свою полусотню в дерзкую лихую атаку. Казаки выскочили из ложбины, рассыпались цепью и, уставив пики, с гиканьем, визгом, улюлюканьем помчались к разбойникам. Те же, как и рассчитывал Валериан, смешались от неожиданности и тесной толпой подались в сторону, к лесу, рассчитывая укрыться за стволами деревьев и встретить противника. Но только пробежали половину пути, как от опушки по ним хлестнули свинцовыми прутьями дружинники Петроса. Целясь в такую массу, легче было попасть, нежели промахнуться. Страшно кричали люди, животные; лошади вскидывались и падали, увлекая за собой всадников, калеча тех, кто оказался поблизости.

Валериан скользнул по скале вниз и взметнулся в седло. Василий, державший ему коня, отпустил повод и тут же запрыгал по земле, вставляя ногу в стремя. Милиционеры уже стояли верхами и, обнажив оружие, ждали только сигнала.

— Вперёд! — заревел Мадатов, вращая над головой шашку. — Вперёд, храбрые мои молодцы! Не давать им пощады!

Он выскочил из-за укрытия и, не оборачиваясь, не высматривая, следуют ли за ним, поскакал в сторону схватки. Банда, сокрушённая страхом, уже превратилась в скопище отчаявшихся людей, которых кололи пиками, крошили шашками донцы и подоспевшие люди Петроса. Только главарь сумел всё-таки собрать вокруг себя человек пятьдесят, но и они думали лишь о спасении. Валериан повёл чапаров по широкой дуге, стремясь перерезать дорогу, по которой бандиты надеялись уйти назад. Если бы разбойникам хватило воли и силы повернуться и встретить милиционеров, они могли бы ещё надеяться на успех. Но эти люди думали только лишь о спасении. Мадатов догнал бандита, скакавшего с краю, тот оглянулся и съёжился в ужасе, пригнулся к гриве коня, забыв про оружие. Валериан приподнялся в стременах и опустился с ударом. Человек умер молча, лошадь тонко заржала, задетая острым клинком, и бросилась в сторону, волоча сползающий с седла обрубок тела. Другой бандит попробовал отмахнуться, но тут же завопил от боли, сжимая левой рукой предплечье правой, обрубленное почти что по локоть. А тут уже подоспели милиционеры и принялись полосовать клинками жаркий воздух, ослепших от страха людей, животных, виноватых только в том, что несли на себе грабителей и убийц.

Валериан выехал из схватки и огляделся. Кое-где разбойники ещё пытались сопротивляться, но всё равно бой превратился уже в избиение. Мадатов опустил оружие, давая стечь крови с лезвия, поехал шагом. Василий догнал генерала и поехал, держась, как всегда, чуть позади и слева...

На всём пространстве, где полчаса назад рубили и кололи друг друга остервеневшие люди, разбросаны были человеческие тела и лошадиные трупы. Милиционеры, дружинники, казаки бродили, спешившись, обшаривали чужих мёртвых, приканчивали чужих раненых, относили в сторону и перевязывали своих. Освобождённые пленные — мальчишки и девушки — сидели рядом с повозками, кажется, ещё не веря в своё спасение. В стороне стояло несколько десятков разбойников, кому удалось каким-то чудом уцелеть в страшной резне. По сигналу Мадатова люди Петроса выстроили их шеренгой, и Валериан медленно поехал вдоль строя, вглядываясь в опустошённые лица, пытаясь угадать, как и почему человек бросил своё занятие и начал питаться чужими бедами и страданиями.