Время и политика. Введение в хронополитику

Существуют также различные подходы к понятию «политическое». Например, по мнению немецкого политолога Карла Шмитта, феноменологические основания политики находят выражение в специфически политическом различении «друг – враг». Подобно различению «добро – зло» в этике, «прекрасное – безобразное» в эстетике, «выгодно – невыгодно» в экономике, оно конституирует своеобразие и уникальность мира «политического». Сфера разделения на друзей и врагов – это та демаркационная линия, за которой, по Шмитту, начинается сфера «политического»[161]. В соответствии со второй позицией, специфика политического заключается в способности концентрировать публичные ресурсы с целью решения общественно важных проблем. Так, согласно Т. Парсонсу, феномен является политическим «в той мере, в какой он связан с организацией и мобилизацией ресурсов для достижения каким-либо коллективом его целей»[162].

Мы будем в дальнейшем исходить из второго определения сущности понятия «политический», не отрицая, впрочем и правоты в известном смысле Карла Шмитта, так как способность концентрировать публичные ресурсы традиционно понималась прежде всего как способность мобилизовать усилия нации против общего врага. Однако сегодня, на наш взгляд, таким врагом могут быть не столько люди и другие государства, сколько проблемы и вызовы XXI века.

Наибольшей способностью концентрировать ресурсы обладает, как известно, государство, которое сегодня и является институционализированной формой власти. Власть, по Максу Веберу, может быть трех типов – традиционная, харизматическая и процедурная. Именно процедурная власть наиболее соответствует принципам либеральной демократии – правления в соответствии с волей большинства при условии уважения прав меньшинства, вплоть до и отдельных людей. В то же время современная демократическая система управления подразумевает, что решения, принимаемые властью на различном уровне, является предметом обсуждений со всеми заинтересованными группами населения и реализуются с их участием. Такой форме власти и государственного управления соответствует термин governance, который может трактоваться, в отличие от традиционного government, как «управление без управляющих».

В то же время мы понимаем, что такая форма реализации власти еще далеко не является повсеместной, и скорее соответствует историческому времени постмодерна по классификации данной нами ранее. Для стран, соответствующих историческому времени модерна как правило реализуется представительная демократия или конституционная монархия. Для стран, соответствующих времени премодерна, более характерны авторитарные режимы или неконституционные монархии и т. д.

Таким образом, специфика политического времени может быть определена как временная характеристика процессов завоевания и удержания власти (как в виде легитимных выборов, так и иными средствами), а также процессов подготовки, принятия и реализации решений властных структур различного уровня и при сотрудничестве с различными социальными группами и структурами.

Мы уже отмечали ранее определенные аналогии между свойствами геологического и биологического времени с одной стороны, и исторического и социального времени с другой. Теперь настала очередь аналогии между психологическим и политическим временами. Так, именно на уровне психологического времени впервые появляется возможность как осмысления феномена времени, так и попыток управления собственным временем. Напомним, что такое управление представляется возможным путем сознательного принятия решений о ведении здоровом образе жизни, что приводит к некоторому увеличению жизни, или, по крайней мере, не приводит к ее укорочению из-за вредных привычек. Второй путь управления временем заключается в осознанном использовании тайм-менеджмента, в эффективной организации во времени своего графика, в последовательном планировании своей деятельности[163].

На наш взгляд, именно в рамках концепции политического времени мы можем говорить об осознанных и целенаправленных попытках управления временем, но теперь уже не на уровне отдельного организма, как в случае времени психологического, а на уровне целого социума, объединенного в рамках того или иного государственного устройства в политию определенного рода. Некоторые попытки управления временем возможны и в рамках социума, но только в пределах конкретных социальных сообществ – фирм, научных коллективов, групп или сект единомышленников и единоверцев. Для всех остальных – например, их соседей по дому или улице – решения, принимаемые этими группами, не являются обязательными.