Время колокольчиков

Вставая с кровати, я твердо решила послать днем короткое, но полное разочарования в мироустройстве бытия сообщение: “Утро”, чтобы Коля понял: не доброе, совсем не доброе у нее начало праздничного дня.

Нос уже привык к ароматам елки. Кошка, разбрасывая короткие «мяк», рысцой бежала на кухню в надежде получить запоздавший завтрак. Но я вероломно свернула в ванную, и обманутое животное ненадолго скрылось за углом. Вскоре мохнатая черная мордочка протиснулась в щель незапертой двери, и, развалившись в распутной позе, кошка потребовала извинительных поглаживаний пузика – не менее минуты, в противном случае может случиться «кусь».

На переносице покалывало, я нехотя поднесла руку к лицу и обнаружила болезненный бугор, твердый, как редиска. Зеркало подтвердило опасения, явив взору роскошный, отцентрированный аккурат промеж глаз величественный прыщ.

– На новогодней вечеринке я буду единорогом!

Воображению явился Коля, чернокудрый, в сияющих платиной доспехах. Минуя огонь и воду, крапивные заросли и шепчущий лживое ветер, он сбил тяжелый замок на входе в темницу прекрасной принцессы. Отворил дверь с трепетом, глядь – а там единорог розовый сидит, подковами позвякивая, и глазками делает луп-луп.

– Эка изменилась моя принцесса! – сокрушается он, но все-таки находит лошади применение в хозяйстве.

Нет, мне не следует писать сказки.

Прогноз погоды обещал сильный снегопад и поздравлял с Новым годом. Вооружившись щеткой с зубной пастой, мы с кошкой пошли проверять прогноз у окна. Действительно, снега много. Но “с Новым годом!” не видать. Синоптики снова лгут.

Низенькая белая машинка, оставленная на придомовой парковке, выросла вдвое.

– Мама, я джип!

– Нет, машинка, ты тортик!

– Нет, мама, я джип! – пронеслось в голове, и стало понятно, что в комики мне также идти не следует.

Недоспанные полчаса решено было потратить на звонок маме и плотный завтрак: треугольники тостов, слайсы сыра, кружочки колбасы и свежие огурчики, нарезанные неровной соломкой. Забурлил чайник, сытая кошка тщательно облизывалась на табурете. У соседей сверху Шура пел «Ты не верь слезам, все вернется после долгих ночей…”. Ложечка звенела в чашке крепко заваренного растворимого кофе.

Когда от первого бутерброда ничего не осталось, я решила не терять времени зря и, наспех промокнув жирные от колбасы пальцы в мохнатом ворсе полотенца, нажала “Позвонить маме” на мобильном.

– С наступающим! – собрав остатки оптимизма, скандировала в трубку, когда на том конце появилось характерное шуршание микрофона о щеку. – Пусть Новый год принесет только радость и ничего кроме радости!

Мама заулыбалась, улыбка читалась в ее словах, какими она в ответ поздравила меня с началом нового витка жизни, где меня ждут, предположительно, внимательные мужчины, большие деньги и крепкое здоровье.

– Сегодня не смогу заехать, прости. Вечером звонила Мэри: нас не то что пораньше не отпустят, так еще и задержаться придется. У нас будет капустник, – квакнула я, мигом вообразив ведро кислой капусты и кастрюлю водянистых щей.

– А после работы? Приезжай ко мне Новый год встречать! – не сдавалась мама.

– Нет, мы договорились с Соней, я же говорила, – меня не проведешь.

– Ну приезжайте с Соней!

Шах и мат. Шах и мат.

– Я завтра приеду, обязательно!

– Ну, смотри… Коля-то поздравил тебя?

– Так спит ж еще Москва, мам, там восемь утра сейчас.

– Рабочий день на дворе, уж пора бы очи ясные открыть и направиться по своим срочным делам, – ехидно ответила мама и добавила: – Анечка, ты там только не раскисай, он твоих слез недостоин!

– Да я, вроде, в порядке, мам.

– Знаю я твой порядок! Ох, ладно. Давай не грусти, повеселитесь с Соней, не думайте о мужиках этих глупых, развлекайтесь от души! Очень тебя люблю, целую, обнимаю, крепко-крепко!

Так мы и расцеловались, издавая странные чмокающие звуки во все стороны.

Уже у порога, намереваясь положить телефон в сумку, я все-таки написала Коле: “Доброе утро”.

На улице, не прекращая, валил снег огромными хлопьями, похожими на бабочек-капустниц, ищущих подходящий кочан. Одна из “бабочек” – разбойница и хулиганка – юркнула в левую ноздрю, когда я пыталась насладиться морозной свежестью.

Дороги превратились в манного монстра, жующего зимнюю резину, а лица водителей за лобовыми стеклами тем сильнее напоминали вишенки, чем нежнее становились чудовищные объятья.

В центре города ситуация была еще хуже. Снегоуборочные машины наспех прошлись по главным улицам, завалив парковочные места горками черного снега. Хамоватые внедорожники громоздились где придется, в основном у пешеходных переходов и на тротуарах, седанчики же ездили туда-сюда по кругу, поджидая, что где-нибудь освободится местечко.