Время Культуры

Телефильм «Комната смеха» по пьесе екатеринбуржца Олега Богаева, с солирующим Олегом Табаковым, вызвал недоумение. Телефильм был показан «Культурой» к юбилею Камы Гинкаса. Думаю, что этот выбор был обусловлен еще и майско-военной темой. Б центре моноспектакля бывший солдат ВОВ, а ныне пенсионер-инвалид, обитающий в ужасающих, нежилых условиях (вот где постарался художник Бархин!), на почве одиночества и покинутости, ведущий обширную переписку с разными лицами — от фронтовых друзей, до королевы Великобритании, марсиан и клопов. Письма за своих адресатов он сочиняет сам, и из этих эпистол и, соответственно, ответов на них составлена словесная плоть пьесы.

Если это комедия, то несмешная (в зале ни разу никто не засмеялся), если трагедия, то воспринять ее мне мешало знание, что реальный Табаков (не в роли инвалида Ивана Жукова) — человек вполне преуспевающий и солидный; и жгла меня мысль, что вся эта искусно созданная убогая нищета должна сопровождаться не песней «Давай, закурим» в исполнении Клавдии Шульженко, а «Революционным этюдом» Шопена. Не смешно, неловко и стыдно. Вот три слова, обозначающие мои эмоции.

Мне показалось, возможно, несправедливо, что не тот это материал, где Кама Гинкас может себя проявить.

Кама Гинкас и Генриетта Яновская

Другое дело, спектакль по рассказу Чехова «Скрипка Ротшильда» (2005). Он есть на ютьюбе, и я его посмотрела. Впечатление сильное. И родились кое-какие мысли.

Во-первых, вот о чем. Слышала несколько раз, как Гинкас говорил, что боится браться за пьесы Чехова, они слишком сложные, сложнее «Гамлета», особенно «Вишневый сад». Согласна, сложные. В них очень много линий, причем разнонаправленных. Я заметила, что Кама Гинкас предпочитает брать какую-то одну тему, один характер, вычленяя их из произведения. В фильме о нем был показан душераздирающий отрывок из спектакля «К.И». Как я поняла, К.И — инициалы Катерины Ивановны из романа «Преступление и наказание». Но весь спектакль я не видела, а писать об одной сцене не буду.

Яков и Ротшильд

Танец

«Скрипку Ротшильда» всегда считала рассказом скучноватым. Если бы меня спросили, о чем он, не смогла бы ответить, ибо его герой, гробовщик Яков Бронза, его жена Марфа, еврей-флейтист, по фамилии Ротшильд, фельдшер — вот все участники действа — в моей памяти никак не удерживались. И вот за рассказ берется Кама Гинкас. И надо подчеркнуть, что рассказ этот у него из любимых. Незамысловатая история про гробовщика, больше всего в жизни ненавидевшего убытки и любившего играть на скрипке, становится притчей о том, как и для чего живет человек.

Уже со времен «Дамы с собачкой» поняла главный прием Гинкаса. Он исходит не из общего смысла, не из смысла, вытекающего из предложений. Главный кирпичик для него — слово. Каждое слово. Очень важно, как его произнести. Тихо, громко, плача, смеясь, по слогам. С какой интонацией. Слово вызывает ассоциации, за ним следует целая картина…

При такой «раскадровке» у актера нет ни минуты отдыха. Он постоянно в работе. Валерий Баринов в роли Якова Бронзы проживает каждое слово своего героя. Да, убытки, они донимают гробовщика. Он, боясь убытков, снимает мерку с еще живой умирающей Марфы, своей жены. Поразительная роль Арины Нестеровой! Как светится ее лицо, когда она вспоминает молодость, вербу, под которой они с Яковом сидели, их ребеночка.

Да все в этом недолгом спетакле играют удивительно! Вот Игорь Ясулович — нелепый и трусоватый еврей Ротшильд. Всего-то три раза он появится на сцене. Первый раз, когда зовет Якова играть в оркестре на свадьбе, а тот с криком и руганью его прогоняет. В довершение несчастий его кусает собака. Потом Ротшильд появляется, когда Яков схоронил Марфу. После похорон жены в голову Якову приходят неожиданные мысли о том, что он «прозевал» свою жизнь, ничего не сделал, ни разу не приласкал Марфу, забыл, что был у них когда-то ребенок… А впереди уже ничего нет. От этих мыслей недалеко и до такой: «Зачем вообще люди мешают жить друг другу?» Звучит мелодия фрейлакса. Яков обнимает Ротшильда. Ротшильд-Ясулович кидается в пляс, Яков танцует русскую. Сцена единения двух одиноких и страждущих людей.

В конце спектакля, когда Ротшильд снова приходит с приглашением поиграть, Яков уже сам чувствует приближение смерти. Ему ничего не жаль — ведь от жизни человеку только убытки, а от смерти польза. Есть только одно, что ему жаль оставлять. Скрипка. Она останется сиротой. Умирающий Яков едва слышно произносит: «Скрипку отдадите Ротшильду».

И снова звучит мелодия фрейлакса. И вот завершающая фраза, произносимая Ротшильдом, который забросил флейту и теперь играет на скрипке: «Когда он пытается повторить то, что играл Яков, слушатели плачут».

Спектакль завершен. Рассказ прочитан, вернее прочувствован и прожит.

И вот о чем я подумала. То, что делает Кама Гинкас, уникально, ни на кого не похоже. Но это спектакль по рассказу. Очень хочу посмотреть спектакль режиссера по пьесам Чехова.

Жду от него новых решений и новых подходов! С днем рожденья, Кама Миронович! Продолжайте делать Ваш задевающий за живое и рождающий живое театр!