Читаем Время Культуры полностью

Время Культуры

Что ж, спасибо Пушкинскому театру за реконструкцию. Уверена, что она на пользу самой труппе, примерившей на себе «одежки» таировцев. Хорошо и то, что трем актерам и трем актрисам театра привалило счастье сыграть великого режиссера и великую актрису.

Валентин Непомнящий читает Онегина

Канал КУЛЬТУРА снова начал показ сериала (2008 год), в котором глубокий и многознающий пушкинист Валентин Непомнящий читает и комментирует любимое пушкинское детище «Евгения Онегина».

Люблю звучащее поэтическое слово. Когда-то на своих семинарах профессор-текстолог и пушкинист Сергей Михайлович Бонди, все разбираемые произведения Пушкина прочитывал вслух. Читал и комментировал. Примерно то же делает и Валентин Семенович Непомнящий.

Валентин Непомнящий

Вообще, если задуматься, публика сейчас лишена очень важного концертного жанра — чтения стихов и прозы. Очень немногие в наши дни этим занимаются — ушли корифеи жанра: Яков Смоленский, Вячеслав Сомов, Михаил Козаков, Дмитрий Журавлев…

Портрет Александра Пушкина.

Художник П. Ф. Соколов

Слово перестало звучать со сцены, а когда-то у нас с сестрой были абонементы на чтецкие концерты в Зал Чайковского, наряду с музыкальными абонементами в Консерваторию.

Да, жанр как-то исчез вместе со смертью или старостью корифеев. Великолепно до сих пор читает Сергей Юрский, осенью слушала его выступление в Роквилле под Вашингтоном. Сейчас свои чтецкие концерты — как когда-то в юности — дает в Москве Евтушенко.

Это все отголоски когда-то могучего явления, очень хочется, чтобы оно не заглохло, а наоборот — возродилось.

Так вот, Валентин Непомнящий — из этой же породы, породы чтецов. Он читает по-своему.

Сидя в просторном кабинете с четырьмя широкими окнами в сад, одетый в простую свободную рубашку, без грима, как есть. Читает наизусть — и видно — что стихи эти — его стихия, его любовь и его радость, и предмет его многолетних размышлений. Звучание голоса, интонация, мимика, жест — все это свободно от актерства, и однако продумано и соответствует его пониманию текста.

Первая глава. Она писалась целых полгода, и она так много вместила…

Но до того, как начать читать пушкинский роман в стихах, исследователь говорит нам о жизни и смерти, о Божьем замысле, о цивилизации, о Рае и изгнании из Рая… Мне это все очень по душе, я тоже когда-то свой первый урок литературы в старших классах начинала с вопроса: зачем мы живем? В чем наше предназначение? Ибо литература существует не только и не столько для «времяпрепровождения», сколько для помощи в решении этих коренных для человечества вопросов.

У Валентина Непомнящего прекрасные помощники — удивительная природа, лес сад, костер, закатные дали (пыталась понять, где же расположена его дача, в каком райском уголке). Красота мира удивительным образом сопрягается с размышлениями о вечном. В «Онегине» эти темы растворены, их нужно уловить, почувствовать. Юноша Пушкин решает для себя как жить, как любить, как преодолевать тяжесть жизни, хандру… С чем-то в трактовке Непомнящего я не согласна. Для меня Онегин не «страшный образ». Он не страшнее тех, кто ведет такую же «бездарную», по определению комментатора, жизнь — и при этом не впадает ни в какую хандру.

Онегинская хандра — для меня симптом, что его душа ждет чего-то другого (как и душа Татьяны).

И однако Валентин Семенович говорит, что этого человека (Онегина) автор любит. И здесь я с ним тысячу раз соглашусь. Непомнящий прочитал роман и поверил Пушкину, в отличие от, скажем, Дмитрия Быкова, чья лекция об Онегине поражает произвольными выводами и невниманием к пушкинскому тексту. Здесь — другое. Но послушайте сами. Скажу только, что, кроме скепсиса и иронии, великолепно передаваемых Непомнящим-чтецом, у него удивительно страстно, по-юношески звучат любовные мотивы.

Хороши отступления о «ночах Италии златой», о ножках в южных предгрозовых волнах, об «Африке моей» и о «сумрачной России», где поэт «страдал и любил».

Кстати, вот о чем я по думала. Если бы Мария Волконская в своих поздних послекаторжных воспоминаниях не поведала нам о том, что именно она была адресатом отрывка о «море пред грозою», мы бы так об этом и не узнали. Пушкин нам этого имени не выдал, не проболтался о нем никому из любопытствующих дам — а таких вопросов к нему, думаю, было немало. Не сказал он и с кого срисован «Татьяны милый идеал», даже не намекнул… Вот теперь исследователи и гадают уже второе столетье…

Рыцарь. Как же далеко от него ушли некоторые наши современники, перечисляющие свои победы в печатных изданиях… Другой пробы мужички…