Время Культуры

Первый выполняет механическую работу, он мелкая пешка, от него не требуются творчество и талант. А дирижер — может даже не двигать руками, как некогда Отто Клемперер, за него все сделает медленно опускающийся занавес — оркестр замедлит темп, поняв замысел своего «руководителя». А вот, скажем, «руководитель страны». Не очень сейчас в моде идея диктатуры, но та, что устанавливается в «царстве» Геннадия Рождественского, вполне приемлема даже для демократически настроенных голов.

Геннадий Рождественский и Альфред Шнитке

Во всяком случае, руководитель такого типа должен быть редким профессионалом, обладать огромными знаниями, умом, тактом и эмоциональностью — свойство, которого «большие руководители» подчас начисто лишены.

Насчет такта говорю не случайно. В фильме есть кадры репетиции молодого дирижера, стажирующегося у Рождественского. Способный, явно талантливый юноша быстро схватывает подсказки, но важно и то, в какой форме, как деликатно и точно они даются.

А говоря об эмоциональности, я имею в виду свежесть, незамыленность восприятия. Вот прокручиваются перед маэстро кадры 1991 года, его оркестр с ним, молодым, играет Увертюру-фантазию «Ромео и Джульетта».

И дирижер переживает драму влюбленных как свою, даже комментирует в одном месте: «Не может оставить равнодушным такая мелодия никого!»

И если представить, сколько раз он репетировал и играл с разными оркестрами это место, то удивишься этой фразе невероятно. Он слышит, продолжает слышать красоту мелодии, он не стал функционером-регулировщиком…

А то, что дирижирование — дело темное и даже темнейшее, а еще, по его определению, гипноз, мы понимаем по тому, как его слушается оркестр и как подвластны его движениям не только ритм и темп, но и выраженная в звучании «материя» — мысли и образы.

Второй фильм, показанный на КУЛЬТУРЕ, называется «Дирижер», он премьерный, сделан как раз к 85-летию маэстро режиссером Алексеем Бурыкиным.

Рождественский в нем предстает человеком с большим чувством юмора.

Вот несколько из рассказанных им историй.

На несколько двусмысленный вопрос, были ли оркестры, с которыми он не хотел репетировать, маэстро ответил, что таким был Чикагский симфонический оркестр.

Геннадий Рождественский и Юрий Любимов

Он не знал, что с ним делать на репетиции. Антракт, а уже все сделано. После антракта альтист просит повторить цифру 17. Маэстро всполошился, заподозрив подвох-провокацию: значит, правильно предупреждали на Старой площади (там советские артисты получали инструкции по линии ЦК КПСС). А альтист поясняет: «Мне непонятна функция фаготов». Дирижер ошарашен, а мы, услышавшие эту историю, задумываемся.

Кто там в Чикаго в оркестрантах? Профессора? Будущие дирижеры? Действительно, какое объемное мышление и непростые задачи у обычного музыканта оркестра!

И не следует ли переиначить для чикагских музыкантов поговорку о «солдатах»: «плохтот оркестрант, который не мечтает стать дирижером»?

Еще одна история, и тоже с намеком на Старую площадь, на которой когда-то располагался ЦК Компартии.

На репетиции «Спартака» в 1968 году в Большом театре дирижер вдруг потерял партитуру. Где она? Уж не в библиотеке ли Конгресса? О происках американцев говорили не только сейчас… Маэстро над этим потешается. Ситуацию разрядил библиотекарь дядя Коля, нашедший упавшую рукопись.

А вот самый, пожалуй, смешной эпизод. Арам Хачатурян, сидевший на репетициях, засыпал дирижера записками с одним и тем же призывом: «Громче трубы!». Ему казалось, что и импортный барабан «там-там» играет как-то очень тихо. Напрасно Рождественский уверял, что ударник играет на пределе возможного. Хачатурян просил, чтобы звук был «эпохальным». — Петя, — давай, — скомандовал дирижер. Петя взял колотушку — все вокруг зажмурились — и дорогущий импортный там-там раскололся пополам.

Фильм получился смешной, истории поведаны занятные, и Геннадий Николаевич, рассказывая их, выглядит как старый добродушный дедушка. Но вглядитесь пристальнее. Он преображается, когда стоит за пультом, его движения точны и стильны. Этот, на первый взгляд, некрасивый, немножко смешной человек обладает притягательностью интеллигента-интеллектуала, а еще мага-волшебника.

Недаром с ним любил и хотел работать Дмитрий Шостакович!

Недаром к нему, уже не слишком молодому, ушла молодая талантливая пианистка Виктория Постникова, ушла от красавца-ровесника, в те годы скрипача в зените славы Владимира Спивакова.

Вижу Викторию Валентиновну в обоих фильмах, она не на виду, но на своем рабочем месте, поодаль от мужа — его главный помощник и советчик. Сын Виктории Постниковой и Спивакова Александр стал сегодня большим скрипачом, он носит фамилию Рождественский.

А вообще далеко не все было весело в биографии музыканта. Он не был членом партии, не хотел подчиняться дуракам и невеждам, всегда был свободным человеком, что не слишком приветствуется во все времена.

Помню в 1970-е годы прогремело письмо дирижера Жюрайтиса, напечатанное в «Правде».