Время милосердия

– Я не осуждаю штат, – начал он, – за предложение пренебречь значимостью многого услышанного. Конечно же, неприятно говорить о рукоприкладстве, совращении, домашнем насилии. Это уродливые, страшные темы для обсуждения где угодно, особенно в зале суда, преисполненном слушателей. Но факты придумал не я, не вы, не кто-либо еще, их автор – Стюарт Кофер. Штат предполагает и намекает, что трое Гэмблов приукрашивают одно, преувеличивают другое. Серьезно? – Джейк вдруг повысил голос, его охватил гнев. Он указал пальцем на Киру, сидевшую в первом ряду, за столом защиты. – Видите вот эту девочку? Это Кира Гэмбл, ей четырнадцать лет, и она более семи месяцев назад забеременела от Стюарта Кофера. Вы думаете, Кира преувеличивает?

Он глубоко вздохнул и немного успокоился.

– Когда будете совещаться, посмотрите на фотографию Джози Гэмбл в больнице – со сломанной челюстью, со сплошной гематомой вместо лица, с распухшими веками, и спросите себя, нет ли здесь приукрашивания с ее стороны. Нет, они вам не лгут. Наоборот, они могли бы поведать вам гораздо больше об ужасах жизни со Стюартом Кофером.

Так что с ним случилось? Что произошло с местным парнем, который пошел служить в армию, хотел сделать там карьеру, но его попросили на выход? Что случилось с перспективнм молодым помощником шерифа, известным своей храбростью и вовлеченностью в проблемы общества? Откуда взялась темная сторона его личности? Возможно, что-то произошло во время армейской службы. Вероятно, на нем сказалась напряженная работа. Этого мы, боюсь, никогда не узнаем, но согласимся, что эта утрата – трагедия для всех.

Его темная сторона… Нам не понять, что заставляет мужчину, здорового сильного отличного копа, бывшего военного, пинать, лупить, колотить женщину весом сто двадцать фунтов, ломать ей кости, выбивать зубы, рассекать губы, бить до бесчувствия, а потом угрожать смертью, если она кому-нибудь проболтается. Нам не понять, почему Стюарт Кофер прибегал к физическому насилию и к угрозам в отношении худенького паренька Дрю Гэмбла. Не понять, как мужчина оборачивается сексуальным хищником, домогающимся четырнадцатилетней девочки всего лишь в силу ее доступности, в силу того, что она живет в его доме. Не понять, почему человек снова и снова добровольно напивается, доводит себя до состояния крайней жестокости и бесчувственности. Нам не понять, как сотрудник сил правопорядка, известный своей суровостью к пьяным водителям, умудряется пить целый день до потери сознания, а затем, очнувшись, садится за руль. Тридцать шесть сотых в крови!

Джейк помолчал, покачал головой, словно пораженный мерзостью собственных слов. На него внимательно смотрели все двенадцать присяжных, потрясенные гадкими подробностями.

– Его дом. Дом, ставший сущим адом для Джози и ее детей. Дом, из которого они так хотели сбежать, но не могли, потому что им некуда было бежать. Дом, каждые выходные становившийся все страшнее. Дом, словно бочка с порохом, где день за днем повышалось давление и надвигалась беда. Настолько страшный дом, что дети умоляли мать убраться из него поскорее.

Но обвинение просит, чтобы вы закрыли на все это глаза и сосредоточились лишь на последних десяти секундах жизни Стюарта Кофера. Мистер Дайер утверждает, что подсудимому следовало подождать. Но чего? Помощи ждать было неоткуда. Им уже приходилось вызывать полицию. Полиция приезжала, но помощи не оказывала. Они ждали неделями, месяцами в отчаянной надежде, что Кофер обуздает свое пьянство, свой дурной нрав. В ту долгую страшную ночь они много часов ждали, пока перед домом покажется машина Стюарта, чтобы увидеть, сможет ли он самостоятельно войти в дом, ждали неизбежной драки. Но ожидание лишь приблизило катастрофу.

Что ж, я не против клюнуть на приманку. Поговорим о последних десяти секундах. Мать моего клиента лежит без сознания и, скорее всего, мертва, сестра не отходит от нее и в слезах умоляет очнуться. Кофер ворочается у себя в спальне. Мой клиент напуган, он остро ощущает опасность. Он боится побоев и даже смерти, боится не только за себя, но и за сестру, он обязан что-то предпринять. Странно рассматривать сейчас здесь, в суде эти последние десять секунд спустя пять месяцев после преступления, вдали от ужаса той сцены, и говорить: ему следовало бы тогда поступить так-то и так-то… Никто из нас не способен предсказать, как бы поступил в подобной ситуации.

Однако мы твердо знаем, что пошли бы на чрезвычайные меры, чтобы защитить себя и уберечь наших близких. Как раз это и сделал мой клиент.

Джейк замолчал, чувствуя, как замер зал суда, ощущая, что он завладел вниманием всех присутствующих. Он понизил голос и сделал шаг в направлении присяжных.