Время нашей беды

– Що йому було треба? Що він говорив?

– Казав, щоб робили якісно. Він перевірить.

– Сволота…

– Він же твій керивник колишній…

Ничего не ответив, напарник тронул машину с места…

Таких, как эти двое, в России было достаточно. Оба – с Правого сектора, один зверствовал в Харькове, второй – находился в селе Пески, неоднократно ездил в Донецкий аэропорт вместе с ротациями. Бывший студент из Винницы, он стал опытным сапером и едва не погиб при окончательном штурме Донецкого аэропорта зимой пятнадцатого.

Теперь они стали террористами. Они въехали в Россию по поддельным документам, легализовались. Пошли работать в строительной сфере, как и многие их соотечественники. Поскольку у них были деньги, они купили машину, вложили немного денег в оборотку и поставляли на стройки всякое… типа утеплителя. Цены у них были хорошие.

Еще – они делали то, что на языке Уголовного кодекса называлось «приготовлениями к террористическому акту». То есть они получали нелегально переправляемую через границу взрывчатку и закладывали ее в фундаменты строящихся домов вместе со спутниковым телефоном Thyraya, позволяющим подорвать заряд дистанционно из любой точки земного шара. И сколько уже было таких домов, со смертью, таящейся под ногами, – бог весть.

Они мстили за свою страну как умели. Считали, что поступают правильно. Думали, что тем самым они заставят русских испытать хоть малую толику той боли, которую испытывали они. Заставить их понять, что они чувствовали. Только…

На этом объекте заряд уже был заложен. Только сапер‑украинец, двадцатитрехлетний парень, контуженный в Донецком аэропорту, умышленно повредил детонатор, и бомба теперь не могла взорваться, хотя внешне все было нормально. И на предыдущем объекте он сделал то же самое…

Потому что он, выживший чудом и один из немногих, кто смог отступить ночью в Пески по полю, помнил, какой это ужас, когда пол уходит из‑под ног и ты летишь вниз, на несколько этажей. Именно это и было с ним, когда русские пробили стену направленным взрывом, а потом сдетонировала часть боекомплекта. Он выжил – и не хотел, чтобы это почувствовали другие. Он был не таким, как его напарник, который воевал только с ватниками в Харькове, чем, кстати, гордился, и не такой, как его командир, который при подозрительных обстоятельствах попал в плен, а потом получил звание Героя Украины…

Он нес войну в себе – но не хотел нести ее другим людям. Виновным или нет – неважно. Он знал, что война останется в нем до конца, но только в нем она и должна остаться…

Слава Украине… Героям слава…

Конечно, в российской политике настоящие дела решались не на митинге. Настоящие дела, как водилось еще с партийных времен, решались в баньке, в приватной обстановке…