Время нашей беды

Сейчас банька представляла собой сорокаметровую дизельную яхту океанского класса, которую губернатору любезно для встречи предоставил один из местных олигархов, чье состояние перевалило за один миллиард долларов. Девиц привезли из местного университета, с этим сейчас тоже было проще: тысяча евро в день – и все решено. Это вам не СССР… Распаренный после сауны губер любил пересказывать мужикам одну историю, как один из его преемников, тогда еще первый секретарь обкома партии, устроил скандал и отказался трахать привезенную ему девицу, потому что, как выяснил, она не состояла ни в партии, ни в комсомоле. В результате пришлось гнать машину в город, потом обратно и принимать даму в комсомол прямо на месте и в… неглиже. Кстати, это походило на анекдот, но это было правдой. Сейчас проблемы были несколько другого свойства… люди губернатора схалтурили при подготовке визита, и уже на борту яхты выяснилось, что один из московских гостей предпочитает молодых людей и быть пассивом, а второму и вовсе нравятся маленькие мальчики. Интеллигенция, понимаешь, пришла во власть. Пришлось спускать на воду скоростной катер и гнать машину… проблему решили только к вечеру. Некоторые гости из местных также были не в восторге: выходцы они были из весьма конкретной братвы, и столоваться за одним столом с «петухами» им было как‑то не в жилу. Но постепенно все договорились обо всем, братва смягчила свои требования, когда лишних девиц отдали им… в общем, постепенно все устаканилось…

За доступ к телу возможных руководителей обновленной России местным бизнерам пришлось раскошелиться – сумма начиналась от шести нулей, и раскошеливаться теперь приходилось не по разу, потому что в России была демократия, и кто победит на выборах и попадет в правительство – впервые за много лет было непонятно. Бизнеры скрипели зубами, но платили. В США было так же, но там платили один раз – либо демократам, либо республиканцам. В России платить приходилось не два раза, а больше, потому что партий было больше, а бизнесмены не могли быть демократами или республиканцами – они просто хотели выжить и должны были платить всем сразу. Если кому‑то не заплатил, а он победил, – нет сомнений, что в следующие несколько лет победитель тебе это припомнит, и не раз. В свою очередь для политиков предвыборная кампания была чем‑то вроде гастрольного чеса для артистов – надо было собирать деньги на реальную предвыборную кампанию и, может быть, что‑то еще и заработать.

Вот такая вот была… демократия русского разлива. Партий было много, а партийные программы – почти под копирку, и бизнерам приходилось платить всем, чтобы выжить. Было плохо – и не было никакой надежды на то, что в будущем будут лучше…

– Границу бы это… немножко приоткрыть, Святослав Леонидович… – просительно сказал один из олигархов по фамилии Пискун, – таможня дышать не дает.

– Ага! – вскинулся Абрамян, армянин. – Нет, вы его послушайте только! Я станок купил, завод строил, людей нанимал – а он границу открой ему, а! Отечественный производитель поддерживать надо, а!

– Ты когда последний раз налоги платил, ара?! – не остался в долгу Пискун. – С тех пор, как в Петровске начальником налоговой армяна поставили? Наверное, ни разу, да?

– Зачем так говоришь, а?

– Ты в чужом кармане деньги не считай!

– Я в своем, дорогой, считаю!

– Тихо! – пристрожил губернатор и сам ищуще посмотрел на неторопливо дожевывающего кровяную колбасу Баринова. Тоскливо подумал… не уважает его Святослав Леонидович, ох, не уважает. У москвичей все, у кого нет миллиарда, могут идти… туда, в общем. А у него чего… он два года на области. Вот один его предшественник, двадцать лет на области сидевший, – вот у того да. Чьи это поля? Маркиза Карабаса…

Баринов дожевал колбасу, глянул на собравшихся.

– Вопрос, – сказал он, – не так ставите. Одному – открыть границу. Другому – закрыть границу. Все это мелочи… пыль. Если мы хотим что‑то значить – хватит нам в пыли возиться, вопрос надо глобально ставить… Вопрос стоит так: кто главный? Вот есть чиновники. Кто такие чиновники? Гниды!

Губернатор слушал вместе со всеми.

– Сидит вот такой вот… жучок‑паучок. Небо коптит. Штаны просиживает. И за свою жизнь он рубля не заработал. И если так говорить, ему, в общем, и пофиг, как он работает, лишь бы на месте своем до пенсии досидеть. По сравнению с нами он – тьфу! Но он при должности. И он при системе. Система его защитит, потому что выживание одного – это выживание всех. И мы от себя кусок отрываем, ему платим, так?

Молчание.

– Ну, так, Святослав‑джан, – осмелился армянин.

– Так. И это еще хорошо, если он в министерстве. А если он мент? Или эфэсбэшник? Тогда вы перед каким‑то, блин, капитаном на цырлах должны ходить. И ходите, так? Так. И возникает вопрос: а на фига нам тогда деньги? Вот на фига нам тогда деньги, если мы перед капитанишкой на цырлах должны ходить? Если мы ему в рожу плюнуть не можем и послать в ларек за сигаретами, а? Кто он такой?

– Святослав Леонидович, – сказал один из бизнесменов, – так у вас у самого много…

– Чего – много? Людей в погонах много? Ну, говорите?