Время, назад

— «Если как следует ты это понял, природа свободной
Сразу тебе предстает, лишенной хозяев надменных,
Собственной волею все, без участья богов создающей», —

прошептал Анарх. Глядя в потолок, он кивнул сам себе. — Я все еще в это верю. И всегда буду верить.

— Но с другой стороны, — сказал отец Файн, — «иначе как же тогда у самого смерти порога к жизни вернуться скорей и к сознанию было бы можно…»

— «Чем удалиться навек, предначертанной цели достигнув?»[21] — закончил Анарх; его голос был почти не слышен. — Не знаю. Мне надо подумать… все слишком быстро.

— Не тревожьте его, — сказал доктор Сайн, — пусть отдохнет.

— Да, — согласился Боб Линди, — оставьте его в покое. И ведь каждый раз, отец, одно и то же. Каждый раз, как мы откапываем новенького, вы надеетесь, что он принесет ответы на ваши богословские вопросы. И ничего они вам не приносят, и никогда не принесут. Все они вроде Себастьяна, если и помнят, то что-то смутное.

— Он — не обычный человек, — возразил отец Файн. — Анарх был крупным религиозным деятелем и весьма значительной личностью. Был и будет.

«А еще он очень дорогая личность, — сказал про себя Себастьян. — Как раз по изложенным причинам. И об этом нельзя забывать, а все эти поэзии-теологии дело десятое. По сравнению с тем, что стоит на кону».

По окончании рабочего дня, уже сидя у себя в квартире, Дуглас Эпплфорд позвонил в Италию, в Рим.

— Соедините, пожалуйста, с синьором Джакометти, — попросил он оператора.

Через несколько секунд на экране появился жгучий брюнет с буйной шевелюрой и пронзительным взглядом, одетый в домашний халат.

— Ну и что у вас там вышло? — спросил Эпплфорд. — С этим самым витарием?

— Послушайте, а вы уверены, что он действительно у них? — спросил Джакометти. — Точно уверены? А то они что-то слишком крутили. Будь он у них действительно в наличии, они назвали бы, наверное, хоть какую-то цену.

— Да есть он у них, есть, — заверил Эпплфорд собеседника; эта дурочка из витария ничего не умела скрывать, он видел ее насквозь. — Они боятся юдитов и сразу испугались, что вы представляете Рэя Робертса, и потому-то толком ничего не сказали. Вы главное не снимайте заявку, дергайте их почаще, и все получится.

— Хорошо, мистер Эпплфорд, — хмуро кивнул Джакометти. — Я понадеюсь на ваше слово. Вы успешно помогали нам в прошлом, мы на вас полагаемся.

— И я вас не подведу. Если поступит новая информация, я тут же ее вам передам, за обычное вознаграждение. Она не говорила, что он уже ожил и они его откопали, а только сказала, что знают, где он похоронен. Может, потому они и виляют — закон запрещает им какие-либо действия, пока он не ожил… Я позвоню ей, — добавил Эпплфорд, — и постараюсь узнать, что там нового. Она ведь из этих, кто ничего не умеет скрывать.

С кислой миной на лице Джакометти повесил трубку.

Едва Эпплфорд положил трубку, как видеофон опять зазвонил. Он ожидал, что это Джакометти, что-то вдруг припомнивший, однако неожиданно увидел на экране лицо своей начальницы, Мэвис Магайр.

— Тут опять вопросы про Рэя Робертса и про этих его юдитов. — Мэвис почти выплюнула эту фразу. — Некая девица, которая представилась как миссис Лотта Гермес, примчалась под закрытие, желая узнать, что у нас есть по Робертсу. Я провела ее в свой кабинет и попросила прислать мне искора. Скоро, наверное, подойдет.

— А вы связывались с Советом искоренителей насчет могилы Анарха Пика? — спросил Эпплфорд.

— Связывалась. У нас нет никакой информации. — В глазах Мэвис блеснуло подозрение. — Эта самая миссис Гермес говорит, что успела сегодня с вами познакомиться. И она узнавала что-то про Анарха.

— Да, — подтвердил Эпплфорд. — Сразу как я побеседовал с вами, пришла она в сопровождении полицейского офицера. Они — витарий ее мужа — узнали, где похоронен Анарх. Так что, если вас это еще интересует, вы почти без труда у нее узнаете.

— Ну я так и чувствовала, что знает! — Мэвис хлопнула ладонью по столу. — Она же буквально боялась касаться темы Анарха — не верила, небось, что сможет держать язык за зубами. А в каком там состоянии работа с Пиковой apologia pro sua vita[22], с этой самой книгой «Бог из ящика»? У вас есть еще машинопись, или вы успели ее передать Совету искоренителей? Через меня она точно не проходила, уж я бы повосхищалась этими тошнотворными пошлостями, которые он вечно метал перед свиньями.

— У меня еще осталось четыре печатных экземпляра, — сказал Эпплфорд, чуть поднапрягши память. — Так что стадии машинописи она еще не достигла. И один из сотрудников говорил мне, что в обращении — вероятно, в каких-то личных библиотеках — есть еще несколько экземпляров.

— Так что до какой-то степени эта книга еще в обращении. И, теоретически, вполне возможно, что кто-то там на нее наткнется.