«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

И он рассказал ей обо всем, очень просто, не упоминая о собственной растерянности и безумных выводах, к которым пришел. Рассказал о том случае в парке, когда ее перенесло по тоннелю из светящихся колец. Напомнил об исчезновении беседки. Рассказал о своем странном полусне здесь, в прихожей, когда он взывал к тому, кто мерещился ему в комнате с зеркалами, — или думал, что взывал. Рассказал об их странной, сбивающей с толку поездке по городу этой ночью, и о том, как схема сворачивала улицы под их колесами. Поведал о двух своих снах, таких красочных, в которых она — и, однако, не она — держалась так уверенно. И потом, не делая никаких выводов, спросил, что она думает обо всем этом.

Некоторое время она неподвижно лежала в его объятиях. Потом медленно села, отбросила за спину гладкие черные волосы и устремила на него взгляд лихорадочно блестевших глаз.

— Значит, это правда, — сказала она с оттенком мечтательности в голосе.

И замолчала.

— Что «это»? — спросил он почти раздраженно и одновременно с ощущением триумфа, потому что на этот раз Кто-то не помешал ему договорить и выложить все как есть.

Он очень надеялся, что теперь наконец узнает правду.

— Значит, я была права, — продолжала Кларисса. — Я действительно сражалась с кем-то этой ночью. Странно, но я вообще не знала, что оно здесь, — пока не начала сражаться с ним. Теперь мне ясно, что оно всегда было здесь. Интересно…

Не дождавшись продолжения, Лессинг спросил напрямую:

— Ты когда-нибудь осознавала… что с тобой все иначе, чем с другими людьми? Скажи, Кларисса, что это такое, когда ты… когда ты стоишь и не можешь оторвать взгляда от чего-то совершенно заурядного?

Она повернула голову и одарила его долгим, серьезным взглядом, который лучше всяких слов свидетельствовал о том, что чары отнюдь не рассеялись. Вместо ответа на вопрос она сказала:

— Я почему-то до сих пор в детстве. Я никогда не забывала ее, хотя, конечно, это не совсем сказка. Видишь ли…

Она снова замолчала. Ее глаза сияли так ярко, точно свет исходил откуда-то из-за ее спины, из темной комнаты с зеркалами. На мгновение ее лицо озарилось так хорошо знакомым ему предвкушением. Она восторженно улыбнулась без видимой причины и, похоже, сама не понимала, почему улыбается.

— Да, — продолжила она, — я хорошо ее помню. В некотором царстве, в некотором государстве, затерянном в лесной чаще, родилась девочка. Все люди в этой стране были слепы. Солнце там сияло так ярко, что никто из них не мог видеть. Поэтому маленькая девочка тоже держала глаза закрытыми и даже не догадывалась, что существует такая вещь, как зрение. Однажды, идя одна по лесу, она услышала рядом голос. «Кто ты?» — спросила она. Голос ответил: «Твой хранитель». Маленькая девочка произнесла: «Мне не нужен хранитель. Я очень хорошо знаю эти леса, я тут родилась». Голос сказал: «Да, ты родилась тут, но родом ты не отсюда, дитя. Ты не слепа, как остальные». Маленькая девочка воскликнула: «Слепа?! Что это значит?» — «Пока я не могу объяснить тебе все, — ответил голос, — но знай: ты — королевская дочь, родившаяся среди этих простых детей, как иногда случается с нашими королевскими детьми. Мой долг — приглядывать за тобой и помочь тебе открыть глаза, когда придет время. Но пока оно не пришло. Ты слишком мала… солнце ослепило бы тебя. Однако настанет день, когда ты откроешь глаза и сможешь видеть».

Кларисса смолкла. Лессинг нетерпеливо спросил:

— Ну и?..

Кларисса вздохнула:

— Тетя никогда не заканчивала эту сказку. Может, поэтому она мне и запомнилась.

— Не думаю… — начал было Лессинг, но что-то в лице Клариссы остановило его. Она выглядела восторженной, околдованной, рождественский утренний вид никогда еще не был настолько законченным. Будто ребенок проснулся и вспомнил, какое чудо ожидает его внизу — украшенное свечками, усыпанное серебряными блестками. Кларисса сказала тихо, но отчетливо:

— Это правда. Конечно, это правда! Все, что ты сказал, и волшебная сказка тоже. О да, я королевская дочь. Конечно, это так!

Внезапно она приложила обе ладони к глазам, как-то совершенно по-детски, словно ожидала, что слепота из аллегории станет реальностью.

— Кларисса! — воскликнул Лессинг.

Она смотрела на него широко распахнутыми, ослепительно сиявшими глазами и, казалось, почти не узнавала его. Странное, непрошеное воспоминание зашевелилось в сознании Лессинга, и его охватил ужас. Алиса идет с Ланью по заколдованному лесу, где нет никаких имен и названий, идет, дружески обнимая Лань за шею. И слова Лани, когда они вышли к краю леса и к обоим вернулась память. Как она отпрянула от Алисы, стряхнула с себя ее руку, а в глаза, до этого так же безмятежно глядевшие на Алису, как Кларисса — на него, вернулась тревога. «Я — Лань! — закричала она изумленно. — А ты — человечий детеныш!»

Разные виды.

— Странно, почему я совсем не удивлена? — пробормотала Кларисса. — Наверно, на самом деле я поняла все давным-давно. А интересно, что будет дальше?