«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

— Буду молиться за вас, — пообещал фра Рафаэль. — Хотя… знаете, сеньор, хоть я калека, силенок мне не занимать, да и выносливости. Я смогу ехать на burro[57].

— Не сомневаюсь в вашем желании помочь, фра Рафаэль, — сказал я, — но не следует пренебрегать соображениями практичности. Дорога трудна, и наверху очень холодно. Ваше присутствие будет только сдерживать меня. Один я смогу двигаться быстрее. А ведь я даже не знаю, сколь далеко придется пройти.

— Пожалуй, вы правы, — вздохнул священник. — И когда же…

— Сейчас. Мой burro уже под вьюками.

— А носильщики?

— Останутся здесь, — хмуро проговорил я. — Потолковали с вашими односельчанами и наотрез отказались меня сопровождать. Что ж, обойдусь своими силами.

Я протянул руку, и фра Рафаэль крепко пожал ее.

— Vaya con Dios[58], — напутствовал он меня.

Я вышел под слепящее перуанское солнце. Местные indios[59] стояли тут и там группками и притворялись, будто не замечают меня. А мои носильщики и вовсе предпочли где-то спрятаться. Я ухмыльнулся, выкрикнул язвительные прощальные слова и повел ослика к ущелью.

Там с восходом солнца растаял туман, но он все еще лежал в каньонах западнее. В небе кружил кондор. Я вошел в теснину, ведя в поводу терпеливое, послушное животное. Вскоре заметно похолодало, и туман начал сгущаться. Все так, как предупреждали индейцы.

Да, со мной они были откровенны. Я знал их язык, разбирался в их религии. Метисы с кровью инков в жилах, они сохранили слепую веру в богов древнего народа, погибшего вместе со своим правителем Уайной Капаком, великим инкой, за год до вторжения в Перу конкистадоров Писарро. Я выучил язык этого народа, носившего название кечуа, и благодаря данному обстоятельству узнал весьма немало.

И все же недостаточно. По словам индейцев, в горах близ Уаскана появилось нечто новое. Но что именно, никто объяснить не мог, хотя порассуждать был не прочь. Это нечто, говорили индейцы, фаталистически пожимая плечами, призывает к себе юных девушек — конечно же, ради каких-то жертвенных ритуалов. ¿Quien sabe[60].

Я был уверен, что загадочный сгущающийся туман не принадлежит к моему миру. Еще нигде в истории человечества такой туман не наблюдался. Напрашивался вывод: землетрясение открыло некой чуждой силе дорогу к нам. И выяснять, что это за сила, — верх безрассудства.

Но я же антрополог; для меня ценен даже самый слабый след, способный привести к разгадке тайны. К тому же работа на институт уже закончена, добытые образцы отправлены с вьючным караваном в Кальяо, записи переданы на хранение фра Рафаэлю. А еще я молод, во мне не ослабла тяга к дальним странствиям, к увлекательным приключениям.

Я надеялся обнаружить на Уаскане нечто весьма необычное, пусть и опасное.

Ах, молодость, как же ты бываешь глупа…

Первую ночь я провел в пещерке, защитившей меня от ветра. На этой высоте насекомые не водились, и хотя не было и топлива для костра, выручил спальный мешок с шерстяной подкладкой. Правда, я изрядно тревожился из-за оставленного снаружи ослика. Но он не замерз, и поутру, навьючивая его, я нешуточно радовался.

Туман был плотен, но не сказать что непроницаем.

Кое-где на снегу остались следы, не стертые ветром. Последняя девушка ушла из села за день до моего прибытия, что значительно облегчило мне задачу. Я продолжал свой одинокий путь в безмолвном ущелье, а туман все крепчал, тропа все сужалась, и вот она уже почти сошла на нет…

Я практически ничего не видел. Пробирался ощупью, ведя за собой ослика. Иногда проглядывали отпечатки ног, свидетельствуя о том, что девушка шагала быстро и порой даже бежала; я решил, что туман тогда был не настолько густ. Как выяснилось впоследствии, это предположение было совершенно ошибочным…

Пробираясь по узкому карнизу над пропастью, я вдруг услышал, как заскрежетали по камням копыта, а потом веревка вырвалась из моей руки, и осел с ревом, так похожим на панический человеческий крик, полетел вниз. Я застыл в ужасе, прижимаясь к камню и слушая звуки падения несчастного животного. И вот последний отзвук растаял в шорохе сыплющегося снега и перестуке падающих камешков.

Ничего не видя в кромешном тумане, ощупью я добрался до того места, где выветрелая порода обрушилась под тяжестью осла. Все же от карниза осталось достаточно, чтобы я мог вернуться по своим следам, но я не стал этого делать. Я был уверен, что до цели поисков уже недалеко. Не могла легко одетая девушка преодолеть Уаскан. Я ее обнаружу еще сегодня.

И я пошел дальше, нащупывая путь в плотном молчаливом тумане. Несколько часов кряду видимость не превышала нескольких дюймов, а потом вдруг передо мной довольно четко прорисовалась тропа. И вот наконец, выбравшись из этого сверхъестественного, неземного тумана, я двинулся по ясным следам женских сандалий.

Но вскоре эти следы внезапно исчезли, и я остановился в растерянности. Огляделся и увидел лишь яркое пятно в туманном покрове наверху — там горело солнце.