«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Его очень удивило, что Мэйолл отрастил бороду. Хардинг не удержался и подумал: как же борода проявится в Сборном образе? Если у Мэйолла здесь команда, а ее не может не быть, будет ли казаться, что все лица носят бороду? Или шесть других образов ее сотрут?

В остальном Мэйолл мало изменился. Под широкими сросшимися черными бровями горели запавшие черные глаза. Худое тело сутулилось. Но Хардинг не помнил, чтобы глаза так свирепо сияли или чтобы у рта лежала такая резкая и жесткая складка. А короткая, аккуратно подстриженная бородка была той нотой, которая придавала Мэйоллу вид совершенного незнакомца.

— Нога затекла, — пробормотал Тернер и наклонился, чтобы потереть ее.

Заодно, хромая, он отошел в сторону, и Мэйолл оказался спиной к спрятавшемуся Хардингу.

— Стой! — резко сказал Мэйолл. — Зачем ты явился? Мне придется тебя убить, а ты мне нужен во внешнем мире. Зачем ты это сделал, идиот?

— Успокойся. — Тернер с усилием выпрямился.

Хардинг сквозь листья видел очертания пистолета в кармане его куртки. Мэйолл, как показалось, был безоружен. В одной руке он держал микрофон, а другая была пуста. Конечно, Мэйолл мог в любой момент по своему выбору опять включить парализующее излучение, но ведь тогда оно и его поймает. Хмурясь, Хардинг ждал.

— Ну, теперь позволь мне сказать, пока ты не упорхнул, — начал Тернер забалтывать Мэйолла. — Тебе ведь не надо платить за то, чтобы меня послушать, верно? Я…

— Заткнись! — Голос Мэйолла сорвался на хриплый злой шепот. — Никто ко мне не приезжает. Никто! Машине не нужны помощники, глупец! Ты не можешь сказать ничего такого, что я хотел бы услышать. Погоди.

Он немного повернул голову, и Хардинг увидел, как тонкие губы сложились в гримасу — наполовину усмешку, наполовину маску чистой жестокости. Хардинг испытал внезапное потрясение, когда блеснула в улыбке Мэйолла жестокость — так близко от поверхности, что она словно светилась сквозь гримасу. Наверное, Мэйолла нельзя было считать по-настоящему безумным, но и в здравом рассудке он не находился.

— Погоди! — воскликнул Мэйолл, и в ясной солнечной тишине вдруг стало слышно его тяжелое дыхание. — Ты не один приехал. Я слышал голос Хардинга.

Тернер тяжело выдохнул.

— Хорошо, Хардинг, — сказал он, стараясь не смотреть в ту сторону, где под кустами сидел Хардинг. — Раз такое дело, давай. Стреляй, парень, стреляй!

— Что? — воскликнул Мэйолл и быстро обернулся, настороженно оглядывая заросли совсем не в том направлении.

Тернер тут же проворно опустил толстую руку в карман, где лежал пистолет.

— Так, Мэйолл, — довольным голосом произнес он. — Не двигайся. Ты под прицелом. Хардинг, стреляй! Стреляй!

Хардинг поднялся из затрещавших кустов, прицелился и выстрелом выбил пистолет из руки Тернера.

Пуля аккуратно прошла сквозь запястье толстяка и взвизгнула где-то в зарослях. Толстые пальцы Тернера разжались. Револьвер, крутясь в лучах солнца, упал. На миг наступила полнейшая тишина, нарушаемая только шепотом волн на отдаленном берегу и сиплым криком птицы где-то на острове, за низкими холмами. От поблескивавших крыш, наполовину скрытых холмом, ветер принес переменчивый стук какого-то механизма.

Медленно-медленно Тернер поднял взгляд на Хардинга. Он был бледно-серый от боли и изумления, но, пока Хардинг на него глядел, бледность быстро поглотил прилив густого, злого румянца. Тернер задержал дыхание и не очень связно заговорил:

— Хардинг, Хардинг! Я Тернер. Ты же в меня выстрелил! Ведь я нанял тебя! Что… Зачем ты это сделал? Зачем? — Он кинул взгляд на Мэйолла. — Это что, предательство? Не может быть! Ты бы не осмелился! Ты же знаешь, как Мэйолл тебя ненавидит! — Голос у него сорвался. — Почему, Хардинг, почему?

Смех Мэйолла перебил это бессвязное бормотание. Его глубоко посаженные глаза горели, словно раскаленные угли. На лице застыла полубезумная ярость тигра, улыбавшегося во всю зубастую пасть.

— Потому что он не мог иначе. Верно, Хардинг? Удивительно. Я и предположить не мог. — Мэйолл глянул на дрожащего Тернера, который зажимал кровоточащую руку и все еще хватал ртом воздух. — Тернер, ты неверно выбрал оружие. Тебе, значит, надоело быть на вторых ролях? Решил, что наймешь себе человека из команды Интегратора и приберешь все к рукам? — Он отрывисто рассмеялся. — Но ты кое о чем не знал. Он…

— Хардинг, стреляй в него! — закричал Тернер, крепко зажимая запястье и пристально глядя на текущую кровь.

Руки у него дрожали, как и голос, и дрожь пробегала по всему телу, и он трясся, словно студень.

— Ну же, стреляй!

Мэйолл рассмеялся.

— Стреляй, — передразнил он тоненьким голосом. — Давай, Эд! Почему не стреляешь?

— Ты знаешь почему, — ответил Хардинг.

— Почему?! — громко и испуганно воскликнул Тернер.

Ему с насмешливой любезностью ответил Мэйолл.

— Ты разве не знал? — спросил он у дрожащего толстяка. — Разве не слышал о постгипнотическом внушении, которому тебя подвергают, когда ты вступаешь в команду Интегратора? Разве ты не знаешь, что ни один член команды не может причинить вред никому другому из команды, как бы сильно тот его ни провоцировал?