Время не забывает (СИ)

— Ой, да брось! — она смутилась и покачала головой, но, взглянув на него, тут же проглотила улыбку. Зачем он так на неё смотрел?

Гермиона будто бы снова использовала маховик времени и оказалась в теле себя четырнадцатилетней, стоящей в дверях кабинета ЗОТИ, готовой разрыдаться от неукротимой боли и чувства вины. Он увольнялся, уходил, и даже то, что она полгода держала язык за зубами, не спасло от разоблачения его тайны. Беспомощность вынудила её сказать больше, чем стоило. Вот и теперь она чувствовала, что в любой момент может сболтнуть лишнего под таинственной завороженностью этого взгляда.

— Я должен признаться, что не просто так сегодня оказался здесь, — шумно выдохнул Люпин и потупился. — Я не знал, во сколько ты заканчиваешь работать и прождал несколько часов.

— Ты ждал меня около моего дома?

Он виновато поджал губы, а затем снова посмотрел на неё.

— Я думал о тебе несколько дней, — его голос, кажется, немного дрожал, а может, ей уже мерещилось, как и его слова. — Только о тебе. Я наткнулся на твоё эссе с третьего курса, помнишь? О красных колпаках. Оно было самым длинным и самым подробным, в три раза больше, чем в учебнике, — Люпин восхищённо вскинул брови. — Я узнал твой почерк ещё до того, как прочитал подпись, а потом…

Расстояние между ними и так было небольшим, но его длинный шаг сократил его до невозможного. Ладонью он прикоснулся к её щеке так, что от тепла его пальцев Гермиона невольно вздрогнула.

— Всё это время я догадывался, что ты избегаешь меня, — Люпин заговорил быстро и сбивчиво. — И так, наверное, было лучше, правильнее — ты ведь умная девочка и всегда найдёшь мудрое решение. Я принял его, согласился утратить с тобой связь, отпустить тебя. Но сколько бы я ни обманывался, сколько бы ни убеждал себя, что так лучше… воспоминания о тебе, они сбили меня с ног и я ничего не смог с собой поделать. Мне казалось, если я тебя не увижу, то сойду с ума. Я так виноват перед тобой! Тогда на годовщине… Я должен был быть честен с тобой, но…

— Ремус, что ты говоришь? — воскликнула Гермиона.

Пока его руки гладили её лицо и в каждом прикосновении рай боролся с адом, она, судорожно дыша, выглядывала желтые искры в его глазах. Это ведь неправда? Всё дело в растущей Луне, да? Она силилась вспомнить, какой сегодня день лунного цикла, но всё было тщетно с того мига, как его губы накрыли её. Этот поцелуй. Тягучий и ласковый, отчаянно вспарывающий её грудь новой надеждой. Боже, даже в самых постыдных снах он не был так сладок!

— Нет-нет-нет! — она надавила ладонями на его плечи в отчаянии.

Поспешно Гермиона отстранилась и прижала ладонь к горящим губам.

Внутри её грудной клетки раздался оглушительный треск. Её сердце, сокрушающееся под рёбрами, умоляло вернуться, сделать небольшой шаг назад — вполне достаточный, чтобы снова оказаться рядом и всё исправить. Но столько всего уже было перечёркнуто! Бумага всё стерпит, а она…

У Гермионы нервы были поистине железными. Свои проблемы она делила лишь сама с собой: закрываясь в ванной, плескала себе в лицо холодную воду, рассеянным взглядом смотрела в зеркало и беззвучно уговаривала своё отражение взять себя в руки. Но иногда этого было недостаточно, привычный алгоритм не работал. Так было всего несколько раз и почти каждый из них случался из-за одного единственного человека. Ремус Люпин был причиной потери всяческого контроля над широким эмоциональным диапазоном. Она не знала обрадует он её или расстроит, но его появление всегда сопровождалось толпой мурашек по всему телу.

— Гермиона, я… — Люпин ловил губами воздух, выхватывая её имя. Его лицо вновь приняло виноватое выражение — верный признак того, что он готов отступить. Его сомнение пустило ещё один разлом в её секундной слабости.

— Нет, Ремус, прошу, — она схватилась за голову и сделала ещё несколько шагов назад. — Если ты пришёл снова разбить мне сердце, я больше этого не выдержу. Пожалуйста, не надо!

С отчаянием раненого зверя Гермиона рванула к дому. Эмоциональный всплеск затмил её разум: вопреки привычке пользоваться обычными ключами она чуть не снесла дверь с петель невербальной «Алохаморой». Если бы сейчас ей на пути попался боггарт, то сам бы испугался волны необузданного страха, вырывающегося из неё во все стороны. Да что с ней такое?! Гермиона стояла посреди прихожей в темноте, не сводя слезящихся глаз с пустой стены перед лестницей. Её колотила мелкая дрожь, а губы ещё горели от поцелуя. Зачем он здесь? Для чего он её нашёл? Почему ждал? Почему? Почему?! Почему… так долго?

Лишь грохот, исходящий от входной двери, заставил её обернуться. Шум стоял, кажется, на весь квартал — это Люпин с совершенно не свойственной ему настойчивостью обрушился с кулаками на вход в её дом, игнорируя звонок и громко выкрикивая её имя.

— Гермиона, отвори! — его голос по ту сторону двери сотрясал воздух. — Я прошу тебя! Всё не так! Не то! Нам нужно поговорить!