Время невысказанных слов

Сегодня я работала с утра до вечера — сама же и обрекла себя на такую муку. Но, по правде говоря, я это мукой не считала. Мне вообще было как-то все равно — тем краешком сознания, которое, пульсируя, раздувалось, заполняя всю голову.

Чем больше устаешь, тем легче засыпаешь — закон природы.

Но сегодня придется точно нелегко — учитывая, в какой позе я уснула. Спина болела уже сейчас, а о том, что с ней будет под вечер, думать не хотелось.

Утро над городом было морозное и ясное. Солнечные лучи падали прямо на дверь кафе и, зажмурившись, я шагнула под эти лучи, чувствуя, как медленно поднимается настроение.

В кафе я, как всегда, влетела. Жалобно звякнул колокольчик — опять же, как всегда. Одного взгляда на окружающих хватило, чтобы понять — настроение не на высоте было, видимо, не у одной меня. Но если я привыкла считать это данностью, — быструю его переменчивость, то остальные справлялись с этим не так успешно.

Тоня с Мишей ссорились. Анатолий нервно протирал чистую стойку. Он был непривычно хмур и едва ли не впервые со времени нашего знакомства ничего не напевал.

— Вот! — вопила Тоня, как будто ссора продолжалась уже неизвестно сколько времени. — Почему Трубецкая каждый день едва ли не с петель срывает эту дверь — ей никто и слова не скажет против! А едва я не захотела залазить на пианино, как героиня дешевого кино, так все — чуть ли не увольнением грозят!

Я и глазом не моргнула, заслышав тираду. Только поспешила скрыться в подсобке.

— Да никто тебе не грозил увольнением, прима! — успела я услышать рассерженный голос Мишки, пока закрывалась дверь.

Чтобы понять, что сейчас происходило в кафе, надо было бы наверно, знать все с самого начала.

С того дня, как Тоня согласилась на нашу авантюру. Петь в дуэте с Мишей песни джазовых исполнителей.

Она все больше распевалась. И видно было, как нравится ей все это. Она импровизировала на репетициях, «обживаясь» на сцене. И разучивала песни Эллы Фицджеральд.

Миша без конца восторгался ей, но только шепотом и нам с Владиленой, чтобы сама Тоня не слышала. Теперь они часто часами обсуждали программу после репетиций и уходили вместе, все еще оживленно споря. Всем было ясно, что вот-вот должна была начаться какая-то новая эра в коллективе кафе «Армстронг». Да… это звучало слишком официально. Для нас, по крайней мере. Мы все постепенно привыкли к друг другу настолько, чтобы прощать друг другу мелкие ошибки и не обижаться на критику — периодический всплеск эмоций каждого.

— Можно попробовать сделать дуэт — как Армстронг и Фицджеральд! — увлеченно говорила Тоня. — Тогда ты попробуешь спеть голосом своего любимого Армстронга! Это будет здорово.

— А можно и не подделываться… — задумчиво тянул Миша. Он никогда не любил петь своим естественным голосом, предпочитал копировать — все привыкли, всем нравится! А теперь, что же…

День премьеры был назначен, костюмы сшиты, номера подготовлены. Это была суббота — народу априори должно было быть много. Никаких объявлений заранее делать не стали — не хотели обнадеживать. Все сработало на эффекте неожиданности.

Вот привычно приглушился свет, Миша подошел к микрофону. Зрители ждали. Тонкий проигрыш, он — запел. Пропел пару строчек, будто обращаясь к кому-то, и замер вдруг, потому что одновременно с его голосом прозвучал и чей-то незнакомый голос, женский. И тут голос зазвучал в полную силу, непонятно откуда. Посетители, сидевшие за столиками, прекратили все привычные разговоры, удивленно всматриваясь на сцену и в зал. И тут в центре зала вспыхнул свет, осветив один из столиков. Красивая девушка (а Тоня — сероглазая, с короткими до подбородка кудрявыми волосами, с высокими скулами — оказалась вдруг необыкновенной красавицей, похожей на голливудских актрис 30-х годов) с микрофоном в руках нехотя, с ленивой улыбочкой на губах запела, не вставая с места. Глаза ее были полузакрыты, не отягощенный музыкальным сопровождением чистый голос мощно разнесся по залу с первыми строками песни Эллы Фицджеральд Dream of little dream of me. Не ожидавшие ничего подобного зрители зааплодировали. Раздались первые аккорды будто уснувшей музыки, Тоня встала с места и направилась к сцене, слушая, как вступает бархатисто Миша. Она поднялась по ступенькам — он протянул ей руку навстречу. Пальцы сплелись — они запели припев, уже вместе. Это действительно до ужаса напоминало кино, но происходило в жизни — вот в чем несоответствие! Реальные, но будто неземные — сами исполнители, яркие и блестящие, эта песня и представление, которое они устроили.

Зрители дослушали в полном молчании. Но едва смолкла музыка, раздался шквал аплодисментов, звуков одобрения и призывов продолжить. Тоня улыбнулась Мише окрыленная. У нее был совершенно сумасшедший, взбудораженный взгляд и радость Малыша, получившего на День Рождения собаку.

Она перехватила поудобнее микрофон и обвела сияющим взглядом зал.

— Продолжим, пожалуй, — с улыбкой заявил Миша, махнув рукой. И полилась музыка.