Время новых дорог

Тот отступил в сторону:

— Иди…

Недоверчиво оглянувшись на него, Кешка прошел в комнату. С тоской оглядел чужую уютную обстановку. Потоптавшись, нерешительно заглянул в соседнюю комнату, где было темно. Сын уже спал. Кешка стал торопливо выкладывать из карманов конфеты. Потом достал игрушечный пистолет, осторожно положил под подушку. Постоял немного, сжав до боли в пальцах спинку кровати, и быстро вышел. Прошел мимо Сергея, Лиды, рванул дверь.

— А если не хочу обманывать? — крикнул Иван Федорович и повернулся к жене, которая укладывала белье в небольшой рюкзак. — Да погоди ты со своим бельишком! Не в баню собираюсь.

— Все одно меняй. Умаешься, упреешь…

— Погодь, говорю. Не разрешен вопрос. По совести моей не разрешен. Может, откажусь.

— Отказываться тоже не по совести, Федорович, — сказал сидевший напротив за столом дядя Леня. Сидел он не раздеваясь, снял только шапку и, нервничая в затеянном разговоре, вертел в руках большой столовый нож. — Люди на тебя свой план построили, понадеялись, понимаешь, как на заслуженного ветерана, орденоносца… А ты им под ноги плюешь, чтобы склизче идти.

Иван Федорович сник, стал виновато объяснять:

— Разве ж я знал, когда говорил. Ну, охотился, ну, места знаю — и сказал это для слова только. Пойти-то хочется. А он, гляжу, на меня в этом случае соображение делает, глаза сощурил… Дай, решаю, хоть это скажу. А он и обрадовался…

— Что же ты соврал, Ванечка? — вмешалась жена. — И охотился, и на хребет сколь разов ходил. А годы твои в паспорте прописаны. Хошь бери, хошь не бери. Ты у меня крепкий. Каким другим нос утрешь…

— Ну не мешайся ты, сказал. Не трави, — плачущим голосом попросил Иван Федорович. — Значит, так ты рассуждаешь на этот случай, Леонид Степанович?

— Нелегкий случай, что и говорить. Между нами, тоже на тебя обрадовался. С этим, соображаю, не заплутаем. У тебя начисто, что ль, отшибло или местами? Память-то?

Иван Федорович потер рубец шрама.

— Сам не могу сказать. Запрошлый год белковать пошел. Туда дошел честь честью, а обратно, как отшибло. Я туда, я сюда… Даже в сторону какую идти и то боюсь решиться. Считай, с неделю в зимовьюшке пролежал.

— Чуть с ума не спятила я тогда. Пропал мужик, и все. Не хозяин ли, думаю, подрал… — снова вставила жена.

— Вспомнил?

— Вспомнил. А как счас на неделю залягу, ежели что? Что ж вы, стоять вокруг будете? Конфуз сплошной получится. Обман… — Иван Федорович стукнул кулаком по столу.

— Ты больно значения не придавай, раз такое дело, — поднялся с места дядя Леня. — Что же ты думаешь, мы без тебя не пройдем? Карта есть, потом этот самый… маршрут. Все обозначено… Ты мне скажи — за перевалом бывал когда? Где база геологов… Старая…

— Бывал… Обозначено, говоришь? Могут по карте, если что?

— Запросто. А те места хорошо знаешь?

— Какие? Те-то? А чего ж. Только я тебе скажу: карта она картой, а как не в тот распадок загуляешь — все тебе. То же, а не то. Вот за что опасаюсь.

— Ты людей-то не пугай…

— Даже песни стал забывать. Помню, помню, а потом забуду. Отозвалась она мне, лесина проклятая. Гляжу — падает, а бежать не могу. Отнялись ноги, и все тут. Ну и хлестануло… Сначала радовался, что живой, потом — что с глазом остался. А теперь, кроме злости на нее, ничего нет.

— Я похоронила его было тогда-то. Плакать устала, — пожаловалась хозяйка дяде Лене. — А он, гляди-ка ты… Он у меня еще хоть куда.

— Ладно, Федорович. Пойду я. За порох спасибо, не надеялся уже раздобыть по этому времени.

— Об чем разговор…

— Да ты не майся, оклемаешься. Ты вспоминай его наперед весь… путь-то. Рассказывай кому. Хоть и мне. Другой, пятый раз расскажешь — потом и захочешь, не забудешь.

— Думаешь?

— Точно тебе говорю. А то начальнику загодя расскажи, он на карту запишет, что помнишь. И забывай себе…

— Стыдно как-то…

— Стыдно будет, если забуримся не туда. Ладно, пошел я…

Иван Федорович даже головы не повернул на стук закрывшейся двери.

На фотографиях — разбитая рация, охотничий нож, рядом линейка, разорванная карта, рассыпанные на бревенчатом полу образцы пород и лежащий ничком в неестественной позе человек.

Высокий седой мужчина быстро просматривал фотографии и передавал их следователю. Тот рассматривал дотошнее, хмурился.

— Слишком много следов, — сказал он наконец.

— Другой бы радовался, — сказал седой и посмотрел на третьего собеседника в майорских погонах, очевидно, хозяина кабинета. — Объясняй. Да не мне, ты ему объясни. Эта, что ль, карта?

Втроем они склонились над картой. Майор карандашом показал:

— Вот здесь была их база… Второй год пустует… Слышали про наше месторождение? Вот его они и заканчивали тогда. А тут и золотишко подвернулось. И неплохое. В долине вот этой речки, — майор снова показал на карте, — был найден очень крупный самородок. Можно сказать — уникальный. Ну, радировали они в управление. Там обещали, как распогодится, выслать вертолет. А на другой день начальник партии был найден убитым… Кроме самородка украдена крупная сумма денег, оружие…

— Все знали о самородке? — спросил седой.