Время одуванчиков

А воровское? Бандитское? Тоже в крови? Я называю Крысу б… и это заслуженно, но я-то – кто? И что, мое влияние на дочь сильно лучше?

Ага. После сегодняшнего – так особенно.

– Чай у тебя есть? – спросил я. – Завари чая.

– Нет у меня чая.

Катерина по крайней мере пыталась делать вид, что ничего не произошло. Конечно, она всё знала про меня. Давно знала. Свыклась с мыслью о том, что папа у нее не такой как все.

Насколько свыклась?

– Как нет? А что же ты пьешь?

– Ну, смузи, например.

– Смузи? Это что такое?

– Ну это… берешь всякое и в блендер.

Я поморщился.

– Кофе хоть есть, или и этого нет?

***

Кофе Катерина сварила. Плохой, правда, но какой есть. Я держал пистолет в руке, и это была самая бесполезная на сейчас вещь в мире. Осознав это, я открутил глушитель и спрятал пистолет за пояс.

– Ты знаешь, кто это? Кто это такой?

Катя кивнула.

– Он рассказал.

– Что он рассказал?

– Что вы друзьями когда-то были.

– А он не рассказал, сколько крови на нем?

– Пап…

– Что?

– Я знаю про… девяностые.

– Ты ни хрена не знаешь про девяностые, доча. Ни хре-на. Этот человек, с которым ты так мило общалась – он убийца.

– Он говорил, что вы друзья.

– Мы не друзья!

Я начинал закипать.

– Послушай, ты знаешь, кто такие заочницы?

– Знаю.

– Нет, не знаешь. В любой зоне – уголовники ради прикола знакомятся с бабами на воле. Пишут им трогательные письма о любви. Некоторые покупаются… не зная, что на каждой зоне есть мастера, которые за пачку чая тебе чуть ли не письмо Онегина к Татьяне накатают. Ларин…

– Па…

– Заткнись и слушай, пока я говорю. Ларин – профессиональный манипулятор. Он еще в молодости был таким, ему ничего не стоило любую бабу развести. Стоит его послушать – и ты человек пропащий. Но он не такой, как говорит. Он – хочет стать вором в законе через мою смерть. Он хочет мне отомстить. Он мстит мне через тебя, а ты ведешься!

– Пап…

– Что?

– Я знаю…

– Что?!

– Ну, про маму.

– Не понял?

– Подожди… – Катя посмотрела мне в глаза. – Ты думаешь, я с ним сплю, что ли?

Эти слова – мне как в лицо ударили.

– А что?

Катя рассмеялась.

– Пап, ты чего? Я знаю, что они с мамой… Ну, что он мамин друг уже давно. Мама сама мне рассказала.

– Когда это было?

Я понял, когда. Когда Крыса ездила в Москву. То есть, она уже тогда знала про Ларина. И не только знала – но и подпустила его к нашей дочери.

Я с самого начала старался вести себя по-человечески к своей бывшей. Но сейчас – если бы она мне сейчас попалась – я бы ее убил. И пофиг, что потом.

Значит, она, тварь, всегда его любила. Любила настолько, что подпустила к дочери, зная, что он смертную казнь получил в свое время за убийство.

С..а рваная. Убил бы – проще было бы.

У…

– Что она еще тебе рассказала

– Ну что вы когда-то вместе…

Катя вдруг поняла, что со мной что-то не то.

– Пап…

Я потряс головой, как будто стараясь сбросить это наваждение… избавиться от этого, как от дурного сна.

– Я не знала, что у вас…

– Катя, послушай меня. Внимательно послушай. Этот человек – враг. Он может казаться хорошим, любезным – но он враг. Он хочет мне отомстить за то, что я сделал… точнее он думает, что я сделал. Я запрещаю тебе с ним общаться. Поняла?

– Может, вам нужно поговорить?

– Ты поняла?! – повысил голос я. – Он – убийца! Его к смертной казни приговорили! Я запрещаю тебе с ним общаться. Поняла?!

– Да, поняла, – с заминкой ответила дочь.

Но она ни хрена не поняла.

Куда же тебя деть-то? От дряни матери. От идиота отца…

Со мной тоже нельзя; я – мишень.

Она ни хрена не поняла. Она ни хрена не знает про девяностые и я ей не смогу объяснить, потому что этого не объяснить. Это можно только пережить, а кто не пережил, тот не поймет. Можно описывать слепому закат над Черным морем, но он все равно не поймет, а если и поймет – то не поверит. Это надо увидеть…

– Пап… может, пойдем куда-нибудь?

Умная у меня доча. Перехватила инициативу. У женщин всегда есть чутье на такие вещи. Мы, мужчины, – думаем, а у них чутье.

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Пойдем, – машинально сказал я.

Катя протянула руку.

– Пистолет дай.

Вон ты чего. Я покачал головой.

– Не трогай его. У тебя газеты есть? И пакет какой-нибудь плотный?

– Есть…

– Неси.

***

Пистолет я протер, обмотал газетами, замотал в пакет и выкинул в мусоропровод. Черт да и с ним, не нужен он мне.

Когда мы вышли, я поискал глазами микроавтобус, но не нашел. Свалили мои ФСБ-шники.

Дочь взялась за телефон.

– Ты чего это?

– Такси… – недоумевающе протянула она.

Охренеть…

– Советские люди на такси в аптеку не ездят, – назидательно сказал я – пошли, немного пройдемся…

***