Время одуванчиков

– Это я, – я не стал представляться. – Мне позвонили.

Генерал не удивился:

– Быстро. Кто?

– Жена, – с досадой сказал я, – бывшая.

29 мая 2021 года. Белогорск – Москва, Россия

С Семидворовым мы встретились через два дня после звонка Крис на городском вокзале. Точнее, на товарной станции при нем – я, типа, приехал посмотреть громадные холодильные склады под мясо, которые мы отгрохали прямо у дороги, чтобы завести на себя логистические потоки мяса с юга на Москву. У нас и хранить и обрабатывать дешевле, чем в Подмосковье, тем более что склады новые и построены так, что с одной стороны разгружаются вагоны, а с другой – грузятся фуры. Минимальное движение мяса, минимальные затраты получаются.

– Ваше? – спросил Семидворов, подойдя ко мне на грузовом дворе, когда я проверял, как сделали эстакаду.

– Имею отношение, – сказал я.

– Вы, как маркиз Карабас в той сказке. «Чьи это поля? Маркиза Карабаса».

– А что, это плохо?

Семидворов не нашелся что ответить. Просто огляделся по сторонам.

– Говорите, – подбодрил его я, – пока тут никого. Не запустили еще.

Генерал достал планшет.

– Вы оказались правы. Ваша бывшая супруга и Владимир Ларин живут вместе. Вот, посмотрите.

Я посмотрел. Мельком. Не знаю… с одной стороны, сучка не захочет… С другой же стороны, – если бы они просто жили, – совет им да любовь. Та же Крис – надеюсь, она получит в этом браке то, что хочет. Но зачем меня в Москву-то выманивать? Твоя работа, Володя?

– Мы можем помочь решить вопрос, – сказал Семидворов.

***

Иногда…

Иногда в твоей жизни случаются проблемы, которые ты должен решить сам. Как угодно. Но сам.

Почти два десятка лет тому назад я приехал в Москву, чтобы убить, и убил. Это была своего рода самооборона – убей, или они убьют тебя. Понятно, что судьи с этим не согласятся, да что они понимают по жизни, судьи-то?

Но сейчас…

Сейчас убивают по первому разряду. С ФСБ-шным сопровождением, твою мать…

А знаете, что самое крутое? При Сталине они тоже убивали. И расстреливали. Но они делали это по приказу и во имя страны – по крайней мере, они так думали. Сейчас они прекрасно понимают, что они совершают преступления по приказу генерала Семидворова, а некоторые может и знают, что Семидворову приказы отдает замглавы Администрации Президента Леонидов. Вот только президент сам – понятия обо всем об этом не имеет. Они прекрасно понимают, что всё, что они делают, нужно не стране, а начальству. Точнее, определенному начальнику, который по сути является лидером ОПГ с корочкой в кармане. Но они это делают. Всё понимают, и всё равно – делают.

И чем этот беспредел – лучше?

… – все камеры отключены – подъездная, уличная. Код замка в подъезде четыре семь четыре девять.

…

– По прибытии объекта отсигналим звонком – отвечать не надо.

– У меня нет телефона.

Нашел дурака – сотовый на дело брать.

– Возьмите.

– Нет.

– Как знаете. Тогда длинный гудок будет.

– Хорошо.

– Ствол…

Я взвесил на ладони ТТ, выщелкнул магазин. Полон.

– Макаровские, что ли?

– Да. Переделка из холостого в Донецкой народной республике. Ствол как на Макарове, неподвижный. Самое оно.

Я защелкнул магазин обратно, накрутил глушитель.

– Как договорились.

– Хорошо.

Зачем я это делаю? Затем, что это должен делать я. Никак – по-другому.

– Прибыл один гудок. Вошел в подъезд – второй.

Я щелкнул по наушнику.

– Хорошо.

Интересно, сколько уже так вот завалили эти рукастые большевики? Мне на них и смотреть-то тошно.

Немцова – тоже они? Мне пофиг на Немцова, мне не пофиг на то, что опять развелись палачи. Хотя мне ли говорить?

И ведь не чечены, русские все.

– Иду.

***

Иду к подъезду. Маска на морде… это хорошо – с коронавирусом почти всё вроде, но маска ни у кого вопросов больше не вызывает – ну болеет человек. Нервы… да есть нервы, это только лохи говорят про то, что, мол, – он принял решение, и от него уже ни на шаг. Сложно принять такое решение. Еще сложнее исполнить. Еще сложнее самому.

Вообще, всё это до ужаса дико. Мы сколько лет друганами были? Но это и закономерно. Я выучил итальянский, потому кое-что на итальянском почитал. Слова Козимо Медичи: «В Библии сказано что мы должны прощать своих врагов. Но нигде не сказано, что мы должны прощать своих бывших друзей.» Это всё – с очень глубоким смыслом. Ничто так не ранит, как предательство друга. Когда тебя предает посторонний по сути человек – это не так больно и не так мерзко. А друг…

Хотя кто предал – это вопрос. Я думаю, что предал он, а он, наверное, думает, что предатель – я. Только я-то не предавал. Наверное, многие думают, что я его слил тогда – вот только я не сливал. Я сам за себя знаю – я не сливал.

Два гудка. Сразу! Твою мать…

Прячусь у мусоропровода. Лифт идет вверх.

Ну, что, Володя Ларин? Никак не думал, что тебя, а не ты? Что тебя будет киллер в подъезде поджидать?

Дверь лифта. Движение.

Черт, их двое!

Метнулась в голове мысль – отбой?

Нет, хрен!

У меня была маска при себе – от коронавирусных времен осталась. Я одним движением поднял ее на лицо. Предохранителя на пистолете не было. Когда звякнули ключи – я шагнул от мусоропровода к лифтам.

– Володя!