Время одуванчиков

Я ведь узнавал – как всё сейчас просто. Надо найти контакт с человеком – посылаешь ему сердечко. Если он хочет, он тоже посылает тебе, тогда ты посылаешь три. Если он в ответ тебе тоже три – есть контакт, если одно – то давай останемся друзьями, ну а если ничего…

Тогда ничего.

И вот как ей объяснить? А?

Очень далекое прошлое. 1997 год. Белогорск, Россия

А вот теперь я расскажу вам самую страшную и самую гнилую часть истории, которая произошла с нами в девяностые. История, как мы потеряли своего папу… хотя какой он Папа был в тридцатник-то лет. Братом он нам был.

Я, кажется, уже говорил… Ларин… он с одной стороны был крутым, но с другой стороны – он, как ребенок, в каких-то вопросах был. И еще – ему претило само получалово мне кажется, изначально. Он вообще был неденежным человеком… у него были деньги, но он их проживал все и очень легко, ни о чем не думал. Он, например, хату так и не купил, как я, родакам – так и мыкался по съемным, хотя и крутым.

Бабы его любили, это да…

Как то раз мы сидели втроем – я, Ларин и Мозг. Ларин, кстати, сам понимал, что с ним не все ладно в этом вопросе, и меня как раз приблизил с такой формулировкой – ты пацан правильный, о деле все время думаешь. И он же мне сказал – если, мол, его срывать будет – чтобы я его останавливал, не давал уж совсем с катушек слететь.

Я потом понял, в книжке прочитал – есть такие люди, «адреналиновые наркоманы». Вот – в точности про Ларина сказано. Его срывало по поводу и без, но не на кого-то, а вообще. Он понимал умом, что это ненормально – но сдержаться мог не всегда.

Еще одно. Вот чего я никак не мог понять: Ларин был человеком поступка. Я – человек действия, процесса, я строю план, потом его выполняю, подтягиваю людей, расставляя всё и всех по местам, а если не получается – пробую иначе. А Ларин всё пытался решить с наскока: пришел, увидел, натворил.

Я всё никак не мог понять, зачем он лезет в конкретную уголовку, при чем тут эти скоки? Потом понял – так он восполнял адреналин, которого ему не хватало. Кто-то с парашютом прыгает – а он вот совершал преступления.

Постепенно при нем получилась своя группа, которая была с ним именно потому что с ним было весело и круто – и для этих пацанов тупо получать, разруливать, ставить стрелки, тереть базары – было скучно.

За полгода до того, как всё это произошло – мы как раз на базе были. Бабки распилили, все по-чесноку. Моя тема с напитками опять была самой прибыльной. И тут – мы втроем были, Ларик, я и Мозг, который у нас был за главного бухгалтера, потому что ни в разборках, ни в получалове участвовать не мог (если бы Мозг вышел тереть базар, другая сторона уржалась бы). И Ларик сказал, как бы в шутку:

– Слышь, брат. Если всё так пойдет, ты нас водочными королями сделаешь, типа Брынцалова.

Я посмотрел ему в глаза:

– А что, это плохо?

Ларик не ответил.

– Плохо?

– Не заводись, братан.

Я сел на стол.

– Не, давай перетрем – я чувствовал, что тему эту надо обкашлять – вот скажи, по понятиям торгаш – это кто?

– Сам знаешь.

– По понятиям торгаш – крыса, гад и вообще не человек, потому с ним можно всё, что угодно делать. Но это понятия воров. С какого бока они нашими стали?

Ларик явно не понимал, что я намерен был эту терку довести до конца.

– А чо, не так что ли? Мы с тобой оба знаем, как они крысили и крысят. Сам, что ли, с подсобки не покупал?

– И при чем тут это вообще, скажи.

…

– Вот, смотри. Мозг свидетель. Ты, как и я, смотрел «Крестного отца» и не один раз. Я еще и книжку читал. Че там написано – что торговцы крысы, они не люди? Как дон Корлеоне относится к торгашам, а? Уж всяко не щемит.

– Ты чо, хочешь на итальянскую мафию равняться?

– Да, хочу! Они поумнее нас. Они нормально живут, а мы в дерьме. Значит, мы как то неправильно живем. Не только закон выходит дерьмо, но и понятия наши. Надо понимать, что торгаши – наш хлеб. Если у них все хорошо – то и у нас в карманах пусто не будет. А самое главное – что, те же итальянцы к дону Корлеоне, как к преступнику относятся? Или как к защитнику?

Ларик встал из-за стола, потянулся.

– Я тебя понял, брат. Не, ты все правильно говоришь, сицилийская мафия – тема крутая. Но… не по мне это. Тошнит от всего.

– От получалова? – обострил я.

– И от получалова тоже. Неправильно мы двигаемся.

– А как правильно?

Но Ларик не ответил. Он просто вышел.

***

По дороге домой я заметил, что меня догоняет Волга, мигает фарами. Это был Мозг. Он на Волге ездил, потому что батя его был старой закалки, считал что волжана – это круто.

Я прижался к обочине, он тоже встал. Снега тогда было много, дороги совсем не чистили – грязные глыбы были по плечо. Через них как-то перебирались люди, чтобы перейти дорогу. Тогда снега много было, это сейчас зимы почти как раньше осень…

– Ну, чо?

– Лом, ты в натуре так думаешь?

– В натуре кум в прокуратуре, – поправил я, – ты о чем?

– О той теме… ну с мафией.

– Да, я так думаю. А чо?

– Сань, да я о том же думаю… только, как скажешь.