Время океана

— Я не могу тебе нравиться, — парировала она, хотя в ее голосе и мелькнуло сомнение. — Ведь я бешу тебя.

Не боясь получить по рукам, я потрепал девчонку по волосам, а второй рукой приобнял ее.

— Нет, дуреха. Я чертовски соскучился по тебе и хочу твой дикий нрав обратно. — Я усмехнулся. — Прости за все, Хилл, чем досаждал тебе. Давай мириться и идем вместе на тусовку.

Она закусила губу, колеблясь. В голове у нее точно происходил монолог, где она решалась.

— Честно?

— Да.

— И ты не будешь издеваться и доставать меня, если я проведу этот вечер с Саймоном? — нахмурилась Лисс.

— О, я буду только рад.

Я решил сменить тактику. Если до этого я хотел сам оградить Алессу от лишних разочарований, при этом делая ее враждебной по отношению ко мне, то теперь надо действовать иначе. Ведь ее в любом случае кто-то ранит. Сай, показывая свое безразличие, или я, пытаясь объяснить, что ее обманывают. Пусть уж лучше она сама «получит по голове» и осознает свою ошибку, когда Саймон отошьет ее. А я потом утешу. Результат будет ощутимее.

Подозрительно сощурившись, Алесса слегка напряглась. На ее хрупких воробьиных плечах висела шифоновая майка молочного цвета, а ноги оголяли короткие шорты. До этого она была только в купальнике и верхе от костюма для серфинга, но переоделась лишь полчаса назад. И уже обгорела.

— Ладно, я тебя прощаю.

Хилл угрюмо обняла меня, стараясь не смотреть в глаза. Я тоже обнял ее, почувствовав настолько сильное облегчение, что мне словно стало легче дышать. Как астматик, который получил заветный ингалятор. Пальцами я ощутил, что ее кожа немного липкая, в масле.

Мы вместе направились прочь от берега, собираясь переодеться и съесть по мороженому.

— Перестань пользоваться кокосовым маслом для загара. Твоя кожа еще не привыкла к такому количеству солнца, — сказал я. — Как только краснота сойдет, тогда и мажь…

— Но все им пользуются, — недовольно ответила Лисс.

— Ты — не все. Ты из Сиэтла, поэтому еще не привыкла к местному климату.

Расслабленные и обрадованные примирением, мы ушли с пляжа, продолжая болтать ни о чем.

* * *

Вечер не сбавил температуры. Оставалось по-прежнему жарко и душно. Легче дышать становилось лишь рядом с водой, где было хоть немного прохладно и свежо. Город горел яркими огнями, гудящий тысячами оживленных голосов, смешанных с сигнализацией машин. Рестораны, клубы и весь центр были полны людей. Уличные музыканты, продавцы сувениров, продажные девушки, громкие компании. Гонолулу вновь ожил лишь вечером. Он готовился к долгой и веселой ночи.

Немного тише было лишь на берегу. Спокойный шум волн, легкий бриз, прохладный песок. Людей на нем не было, только на улицах поблизости. На буйках установили фонари, которые освещали водную зеркальную гладь. От нее отражался острый желтый полумесяц, окруженный крупицами звезд, часть которых затянули мутные пурпурные облака.

Я стоял на песке, сощурившись и глядя вдаль. Оттуда ко мне плыла Алесса, которая сидела на доске. Она не серфила, а лишь выполняла некоторые упражнения. Мы решили участить тренировки, чтобы лучше подготовить ее к соревнованиям, так что занимались даже сейчас, перед вечеринкой у Стеллы Диаз.

Хотя мне было немного тошно идти туда.

— Вода отличная, — довольно отозвалась Хилл. — Такая прохладная, и соль даже кожу не сушит.

Она оказалась на берегу, закинула доску на песок и отстегнула ремешок от ноги. Влажные волосы облепили острый овал лица, довольные глаза блестели. Она расстегнула верх костюма для серфинга и стянула его с себя, оставшись в бикини. Натянула шорты, взъерошила волосы.

— Это не значит, что тебе не надо принимать душ, — учтиво произнес я. — Быстрее состаришься из-за соли.

— До тебя мне далеко, — улыбнулась она. — Тебе же двадцать один, да? Ну и древний же ты!

— Эй!

Хилл рассмеялась, а я пихнул ее локтем в бок, из-за чего она чуть не упала, еще громче засмеявшись. Сегодня мы весь день провели вместе, словно хотели наверстать дни, когда были в ссоре. К Хилл легко привыкнуть заново, мне хватило всего минуты. Когда она вновь начала бегать вокруг меня как чокнутая, появилось ощущение, словно я жил с этим вечно. Ее образ оказался слишком своим. Она уже моя. Я всегда говорю: «моя ученица Хилл» или «моя студентка Алесса», если рассказываю о ней кому-то. «Моя» добавляю неосознанно.

— У тебя ошибки в технике, — сообщил я. — Ты свалишься с доски, если будешь так горбиться.

Я встал позади Алессы, положив ладони ей на плечи и выровняв их. Провел пальцами вдоль позвоночника, заставив ее выгнуть в спину. Она замерла.

— Вот так, — кивнул я. — Когда лезешь на волну, можешь наклоняться и вертеться, но корпус держи ровно…

Хилл кивнула. Я чуть подался к ней, обхватив кисти ее рук, и, стоя сзади, оказался рядом с ее ухом, за которое была заправлена светлая прядь.

— А руками поддерживай равновесие…

От ее кожи пахло кокосовым лосьоном для защиты от солнца, которым мы заменили ее масло, и морской солью. Она дышала спокойно, тихо и неглубоко. Хилл медленно повернула голову, подняв глаза вверх и посмотрев на меня.

— А ноги как держать?

— Немного согнутыми в коленях.