Время ошибок

Оставшись во внутреннем дворике, я осмотрелся. Качели. Беседка. Песочница. И всё это под девственно чистым снегом. Зимняя сказка. И кто же, интересно, такая эта Нина Савельевна? Сказочная Баба-Яга?

Женщина, появившаяся вместе с Дулеповым, настолько была хороша, что я на какое-то время застыл, как в детской игре «замри».

– Нина, – приветливо улыбнулась.

Боже ты мой! Ну что за улыбка такая?

– А-ага… А я это… я Сергей. – Слегка поклонился, придумывая, с кем бы из сказочных персонажей её сравнить, но так ничего и не придумал.

– Пойдёмте. Ну что же вы встали, Серёжа? В землю вросли вы, что ли?

В квартире она по-хозяйски отдёрнула шторы:

– Занимайте любую кровать. Бельё у нас заранее стелют. Чисто, как видите. Просьба вот так же в порядке всё и оставить.

– С-спасибо, оставим, конечно… – в затянувшемся странном оцепенении я выглядел, должно быть, глупее некуда.

– Лёша, да что же такое случилось с твоим приятелем? Надеюсь, что он здоров? – женщина рассмеялась.

Дулепов пожал плечами и тоже прыснул.

– Мальчишки, похоже, вы выпили? – брови её разделила морщина, и сразу же стало заметно, что Нина гораздо старше, чем мне показалось на первый взгляд. – Приезд обмывали? Ну-ну…

– А деньги кому? Можно сейчас заплатить? – я полез в карман.

– Деньги Горшковой и желательно вместе с ключом. Но если её не будет, то можете на столе оставить. Из расчёта рубль в сутки. Вот и устроила вас. Ладно, пора мне, а то ведь я тесто поставила. Сбежит, не дай бог!

– Нина, куда же вы? Подождите! – отпускать её не хотелось. – Задержитесь хоть на минутку. Вы такая… вы удивительная. Вам бы в кино сниматься. А мы ведь ещё толком не пообщались.

Она рассмеялась:

– Давайте договоримся сразу, что обойдёмся без этих заезженных комплиментов. Я замужем. А пообщаться, конечно, никто нам не запретит. С Лёшей-то мы давно уж общаемся. Тем более что он самый, пожалуй, активный у нас читатель. Вот и приходите завтра в библиотеку. Вдвоём приходите.

– Так завтра же нерабочий день, – усомнился Лёхик.

– За это не переживайте. Захочу, так будет рабочий.– Нина направилась к выходу. – До завтра, мальчики! Заходите!

Глянув в окно, я заметил, что она исчезла в подъезде напротив.

– Что делают с нами красивые женщины?! Ты не поверишь, но меня до сих пор колотит. От одной только мысли о ней, представляешь?!

– Колотит его, – усмехнулся Дулепов. – Ну что из того, что красивая? Она тебя значительно старше и давно уже замужем. Муж – мастер по дереву. Шкатулки там всякие режет, фигурки зверей. Но это, когда не в запое, конечно.

– И что? Такая вот вся из себя… и терпит запойного мужа? Трудно поверить.

– Похоже, что любит она его. Вовка-то у неё парень неглупый. Журналы читает, когда не пьёт. Ты это, Венгеров… ты мысли свои крамольные из головы-то выброси! Давай-ка вот лучше устраивайся. А я побегу. Отцу надо кое-что в гараже переставить. Обижается он, что мало теперь ему помогаю. Высыпайся, короче. А завтра к семи утра чтобы был как штык! Развиднеется, так сразу мы в лес и покатим. Охота опоздавших не любит! А это вот я для тебя приготовил, – он протянул мне обёрнутую в газету книгу.

Книга оказалась иллюстрированным трактатом о хатха-йоге.

Вечно он мне какую-то философию подсовывает. До этого Фрейд был. До Фрейда – китайцы-даосы и Кант. И всё это тоже пришлось мне читать, чтобы в общении с приятелем не выглядеть дремучим типом.

Листая картинки с измученными йогой индусами, я время от времени поглядывал в окна напротив, гадая – за которым из них она.

Утром встали на лыжи и покатили в сторону озера. На таких укороченных и широких «досках» я ещё не ходил ни разу. По целине, оказывается, очень даже удобно.

Дулепов впереди. За спиной у него отцовская одностволка с глубокой царапиной через весь приклад. Не царапиной даже, а бороздой.

«Косолапый отметил», – не вдаваясь в подробности, пояснил происхождение дефекта Леонтий Федотович, когда передавал нам ружьё.

– Тормози! – Дулепов резко останавливается, и я, не успев среагировать, наезжаю ему на пятки. Он недоволен:

– Э-э!.. Аккуратнее! Лыжи сломаешь! Сюда посмотри! – указывает палкой. – Можжевеловое дерево видишь?

– Вижу. И что?

– Как это что?! Перед нами, между прочим, реликт! Дело в том, что можжевельник становится деревом крайне редко. На всю Карелию таких вот экземпляров с десяток не наберётся.

– Да ну, так уж не наберётся?

– Я, по крайней мере, ни разу ещё не встречал. Высота у него метра четыре, не меньше. А ствол какой, глянь, а! Как у доброй сосны.

Стянув рукавицу, я тронул колючую лапу. Иголки показались мне совсем не холодными. И когда только солнце успело нагреть их? Ведь только что встало оно над лесом.

У края осинника подняли тетеревов. Курицы захлопали крыльями и, дружно планируя между деревьями, пропали в лесу. Петух взлетел на высокое дерево и искоса стал нас разглядывать.

– Лёш! Лёхик! Ну же! Ну! – заторопил я приятеля.