Время падать, время летать

— Когда я спросила Джоанну о еде, она сказала: мы придем в лес, и заберем все, что захотим. Но, знаешь, почему-то в тот момент мне показалось, что это не сильно ее беспокоит. Она не делит запасы, как это делали мистер Моррис и мисс Гейс, говорит, чтобы мы ели, когда захотим, и чтобы «заблудших душ», которых она приводит и первое время, до обряда очищения, держит в запертых комнатах, мы кормили так часто, чтобы они не испытывали голода. Потому что быть жестоким к другим — нельзя, это очерняет наши души.

— Ага, — хмыкнула Хелена. — А держать их на цепях, как собак — можно.

— Джоанна говорит, что поступает так ради вашего же блага.

— Да-да, это я уже поняла. Так как ты умудрилась избежать превращения в вечно счастливую куклу?

Рози вздохнула, теребя край платья.

— Последний этап очищения — выпить зелье. Оно ужасно пахнет и причиняет боль, но после него ты становишься… таким, как остальные. Обретаешь свет и становишься счастливым, забываешь обо всем плохом, что когда-то сделал и что когда-то с тобой случалось. Джоанна говорит, что это яд, который вытравит из нас всю тьму, но нас не убьет, потому что мы сами станем светом. Когда мы втроем — Ханна, Минди и я — проходили последний обряд очищения, Ханна плакала. Она боялась, что не пройдет испытание, что ее душа очистится не до конца, потому что у нее черная душа, она часто обижала других, и вечно ссорилась со своей младшей сестрой, даже дралась. А еще убегала из дома, чем пугала родителей. А я… Я испугалась, что, выпив яд, забуду о Клэе. Забуду об Альграссе и маме с папой, которые ждут меня там. Не сразу, но… забуду. А я не хочу забывать. Не хочу с улыбкой на губах встретить смерть от голода, если вдруг свет Джоанны, который отпугивает от нас зверей и тварей Бездны, когда-нибудь погаснет. И я предложила Ханне отдать свою часть яда — чтобы он подействовал уже наверняка. Видела бы ты ее благодарный взгляд! Она правда думала, что я ее спасаю! Тогда я поняла, как глубоко мы погрязли… во всем этом. В этих вдохновляющих речах и разговорах о Господе, который последовал за нами и в Бездну, о свете и об очищении души… И пока Малкович проходила у нас за спиной, я отлила свою часть Ханне, оставив себе только глоток. Я чувствовала себя просто ужасно, потому что знала — ее боль-то теперь станет только сильней. Но она правда этого хотела. В отличие от меня.

Рози хотела сказать что-то еще, да и у Хелены вопросов осталось не мало, но… Звук шагов из-за обостренного слуха она услышала первой, Рози — второй. Побледнела так, что на лице проступили прожилки вен и, прошептав: «Джоанна», пулей вылетела из комнаты. Догадаться и впрямь нетрудно — шаги твердые, уверенные, сопровождающиеся стуком каблуков по камню.

Дверь открылась. Малкович вошла, мельком взглянула на стоящую неподалеку от Хелены пиалу с супом, и только потом — на нее саму.

— Советую вам отпустить меня. — Спокойный тон дался Хелене нелегко.

— Мне жаль, что я заставила тебя ждать так долго, — вполне искренне извинилась Джоанна. — Но мне пришлось покинуть общину, следуя данной мне Господом Богом миссией.

Хелена ошеломленно покачала головой.

— Ты что, всерьез возомнила себя мессией? Дланью Господа? Святой? Кем? Ты — обычная учительница в обычной школе, которая стала не единственной, кто получил от Бездны «подарок» в виде магии.

— Не разговаривай со мной так, дитя. — Она медленно покачала головой. В глазах трудноуловимого оттенка промелькнуло неодобрение.

— Ага, этим я очерняю свою душу. В курсе.

Словно повинуясь мысленному призыву Малкович, в комнату вошли два дюжих детины, совершенно Хелене не знакомых. Чего не скажешь о выражении умиротворения на их тупых, исчерченных красными шрамами, лицах. Они подошли к ней, прижали к столбу. Пока Хелена пыталась вырваться из хватки одного, другой примотал к столбу ее тело и руки и закрепил цепь, вдев в кольцо на полу. Теперь она едва могла пошевелиться.

Хелена вытаращила глаза, увидев в руках Малкович нечто-то похожее на скальпель.

— Эй-эй, какого черта?!

— Каждый шрам — это вечное напоминание о грехе, который мы совершили, — монотонно сказала она. — Боль — это искупление. Только искупив грехи, ты сможешь очистить душу.

— Иди к черту, фанатичка! — выкрикнула Хелена.

— И первый шрам — за сквернословие, за оскорбление, за неуважение к старшим.

Мало того, что цепи впивались в тело, так детины еще крепко прижимали голову Хелену к столбу. Она даже дернуться не могла, пока Малкович, вонзив в кожу под глазом лезвие скальпеля, уверено вела его вниз. Хелена вскрикнула и удвоила старания, умом понимая, что вырваться не удастся.

— Сопротивляясь, ты делаешь себе только хуже. — Джоанна вдруг ахнула, побледнев. — Кровь… черная! Вы это видите?

Детины синхронно закивали.

— Тьма… истинная Бездна. Она уже в тебе… В твоих венах…

Закончив со щекой, Малкович переместила кончик скальпеля к правой скуле. Она будто рисовала на лице Хелены свой, одной ей понятный, узор.

— Второй шрам — лишь малая доля искупления за тьму, которая до краев заполнила твою душу. С тобой будет сложно, Хелена. Но я исцелю тебя, обещаю.