Время пепла

– Прости, – опять повторила Саффа, но хотя бы отправилась к койкам, не пытаясь дальше работать. Сэммиш потянулась, сплюнула в реку и поспешила на пристань. Лодочник вывылил из тележки остальные мешки и удалился во тьму за новым грузом. Сэммиш выбрала один, равновесно пристроила на плече, а потом подкинула под бок второй – как здоровенного, плотного, туго набитого ребеночка. Назад в лодку она шла осторожно. Доски покрытия были скользкими от воды, и если она выронит в реку мешок, то до Медного Берега им придется чапать пешком.

Она прежде думала, что уход из Китамара будет значить полную перемену во всем. Ведь позади останется город, где она родилась и провела всю свою жизнь. Думала, что, покинув знакомые улицы, Сэммиш уйдет и от той, чересчур хорошо знакомой девчонки – но вот она, здравствуйте, тащит чужую ношу. А может, жизнь везде устроена одинаково – лишь череда проблем, одна за другой, пока мы наконец не выспимся на погребальном костре.

По правде говоря, она уже почти на это надеялась.

Бросать все и начинать заново было страшно. В ночь после того, как они сожгли Братство и выкрали нож обратно, она отыскала Саффу в Речном Порту. Когда Сэммиш сообразила, что строит планы, как уйти вместе, это показалось ей взглядом с края скалы. А нынче, осуществившись, обернулось лишь новым трудом, новым недоеданием, новым прерванным сном. Ей было к этому не привыкать.

Еще два мешка, и к обратной ходке вернулся лодочник с тачкой. Он не произнес ни слова, но в целом одобрительно пробурчал. Он тоже понес мешок, вперед Сэммиш, а после остался на лодке перекладывать груз для устойчивости. Перетаскивать остаток, походу, выпало ей.

По спине, по бокам струился пот. Затекли мышцы. Сперва сама не сознавая, она уже с трудом вбирала воздух в легкие и выпускала наружу. Но с каждой ходкой на берег и обратно горка мешков уменьшалась. Птицы уже пели громче, и на востоке расшитое звездами небо выцвело из черного в пепельный. То, что было сплошной чернотой, приобрело четкие очертания крыш домов и расплывчатые обводы деревьев. Куча мешков на земле редела, та, что на лодке, – росла. Сэммиш изнемогала, но, к своему удивлению, поняла, что довольна собой.

Когда она несла на лодку очередную пару, навстречу вышел другой работник, и они немного потоптались, разворачиваясь боком, пока молча разбирались, как им разминуться. Она подождала работника на лодке. Он взял только один мешок.

– Пойдем-ка вместе, – сказала она. – Не то ненароком столкнем друг друга через край.

Ханч ощерился на нее, словно не привык выслушивать указания от невзрачных худышек-инлисок, но потом пожал плечами:

– Верно подмечено.

Вдвоем они очистили причал от мешков, сложив груз на лодке до того, как солнце взошло, хотя оно уже было не за горами. Все звезды пропали, и облака окрасились цветом роз, когда лодочник и деревенский староста развязали концы и вытолкали лодку на гладь ленивого течения Кахона. Лодочник сходил в свою каюту – отсек едва ли в ширину его плеч, но все больше того, где размещались трое его работников, – вынес латунный горн и протрубил. Три длинных гудка и один короткий разнеслись над рекой. Вскоре послышался ответ – два коротких, два длинных с верха течения.

– Считай, подрезал, мать их, – сказал лодочник, однако довольным голосом. – Можете постряпать, если хотите. Я буду следить за водой.

Бородач кивнул, и Сэммиш сходила с ним к небольшой клети с рисом, сушеными яблоками и вяленой свининой. Она развела на камне огонек для готовки, а ханч залил речной водой рис и яблоки в жестяной кастрюльке размером с кулак. Предполагалось, что это будет еда на троих.

– Как думаешь, за чем ему там следить? – спросил попутчик, кивая на нос лодки. Столько слов он не говорил ей с самого отплытия от больницы у черты Китамара.

– Наверно, за корягами, – ответила Сэммиш. – За отмелями. – Бородатый согласно промычал.

– Первый раз на реке? – спросила она.

– Да.

– Я тоже.

– Я уже понял со слов твоей подруги. Как там она, ничего?

– Ей надо пообвыкнуться, вот и все, – пояснила Сэммиш, надеясь, что говорит правду. Она считала, что так и есть.

Вода начала закипать, потянул пар с привкусом яблок и соли. Мужчина принялся помешивать, и Сэммиш остановила его. «Не надо, слипнется. Просто пускай покипит». Он последовал совету, и этим понравился ей еще больше.

Солнце взошло и выжгло последние клочья речного тумана. Яблочный рис сготовился, и бородатый понес мисочку Саффе, пока Сэммиш не торопясь жевала свою долю. Была такая голодная хитрость. Сточишь разом, и тело забудет, что его покормили. Ешь медленно, вкушай – и даже немножечко пищи почти насытит тебя.

Закончив, она откинулась на спину, вытянулась под теплым солнцем среди речной безмятежности и слушала, как жужжат мошки, перекликаются вдалеке другие лодки и ласково мурлычет Кахон.

«Не так уж и плохо», – подумала она на краешке дремоты. Пускай не та жизнь, о какой ей мечталось. Не работа в окошке приема ставок. Не благоустроенное жилье в Притечье. Не Алис, верней, не та девушка, которой Алис представала в мечтах.

Но и этого было достаточно.