Время перемен

Эта экспертная оценка соответствовала действительности. Идея создания «Камелота», «союза воинов и ученых», которая не раз озвучивалась в кругах, близких к администрации США, действительно подразумевала привлечение к работе лучших умов американской социологии, политологии и специалистов по международным отношениям.

Идея о том, что «холодную войну» можно выиграть именно в «третьем мире», американское экспертное сообщество высказывало уже несколько лет. Идеи экономиста из Массачусетского технологического университета Уолта Ростоу были квинтэссенцией того, о чем говорили в мозговых трестах США последние пять лет.

На академическом уровне теоретические аспекты курса «новых рубежей» изложены в его работе «Стадии экономического роста». Основа работы – так называемая теория переходного периода, согласно которой «разрушение традиционного общества и замена его той или иной формой современного общества напрямую зависят от понимания связи между модернизацией и военной силой»[608].

Свои аргументы У. Ростоу дополняет тезисом об универсальности задач, «которые встают перед лидерами государств, в особенности государств молодых, только что получивших суверенитет». «Перед новыми лидерами, – говорил Ростоу, – всегда встают вопросы: следует ли направить усилия на закрепление победы центрального правительства над остатками традиционных сил в провинциях? Или же следует считать первейшей задачей экономическую и социальную модернизацию страны? От Америки конца 18 века до современных стран Азии, Среднего Востока и Африки – всюду видна универсальность этих вопросов, выбора пути и распределения сил между тремя возможными направлениями национального развития»[609].

«Важнее всего отметить, – продолжал Ростоу, – что подобные региональные агрессии, взывающие к мести или возмездию за прошлые унижения, помогают связать воедино все общество в тех случаях, когда задачи модернизации порождают угрожающие расколом внутренние вопросы, которых лидеры коалиции стремятся, по возможности, избежать. Поиск объединяющей национальной политики, например, Насером или Сукарно в период 1955–1958 гг. представляет собой вариант старой проблемы и знакомого ее решения. Боевые кличи вокруг неспокойных Западного Ирана, Кашмира, Израиля и тенденция сбитых с толку политиков переходных обществ цепляться за антиколониальные лозунги не должны никого удивлять. Мы должны спокойно относиться к этой фазе, так как эти ранние, ограниченные внешние авантюры, связанные с последней частью переходного периода, уступают место всепоглощающей работе по модернизации хозяйства и общества в целом», – заключал Ростоу[610].

В более поздней работе «Политика и стадии роста» Ростоу писал: «После серьезного удара по имиджу США – запуску СССР первого искусственного спутника Земли в октябре 1957 г., а значит, и серьезного рывка в вопросе доставки боеголовок <…> вторым достижением Хрущева было умелое приспособление национализма и стремлений к модернизации в странах Азии, Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки к интересам Москвы»[611]. Именно в этот период мировая повестка предложила нам ультиматум по Берлину, начало конфликта во Вьетнаме, появление режима Кастро на Кубе, проблемы на Ближнем Востоке, а также проблемы с Тайванем. Ведь именно тогда Мао произнес: “Западный Ветер не может одержать победу над Восточным Ветром, Восточный Ветер должен взять верх над Западным Ветром”»[612].

В Москве на теоретические выкладки Ростоу смотрели с других позиций: «Главное назначение теории Ростоу заключается в том, чтобы направить развитие слаборазвитых стран по пути недопущения в них революционных социалистических движений и победы левых радикальных групп <…> и направления этих стран в сторону совместимых форм, особенно в сфере политики», так говорили аналитики из КГБ СССР[613]. И в этих словах было много правды.

В отличие от «пактомана» Даллеса, делавшего акцент на создании цепи оборонных проамериканских организаций по всему миру, окружение Кеннеди (Ч. Боулс, А. Шлезингер) считало необходимым сосредоточить усилия не на «обороне свободного мира», а на «удержании мира в хозяйственной системе капитализма»; не на поддержке старого капитализма, а на замене его неоколониальными методами, не на опоре на открыто реакционные, авторитарные режимы, а на расширение социальной базы для построения Pax Americana. Речь шла о стремлении проводить «дипломатию перехвата» революционных движений, удержания их в рамках преобразований, приемлемых для США.

«Дилемма, стоящая перед Кеннеди в каждом районе “третьего мира”, – писал один из его ближайших помощников Т. Соренсен, – была, по сути, одна и та же: как разъединить русских с освободительным движением и предотвратить захват коммунистами власти, не вызывая большого советско-американского столкновения?»[614].