Время перемен. Том 2 (СИ)

Молодой граф поглядел на улицу Алентэр, довольно тихую, так как слуги возились за заборами. Редкий посыльный или отряд стражи нарушали здешнюю пустоту своим присутствием. Каждое имение на этой улице могло поспорить с предыдущим в архитектуре, красоте и размахе. Вот дом в зелёных тонах — аккуратный трёхэтажный особняк с закруглёнными окнами и двускатной крышей. Простой, и в то же время изысканный. Сад, его окружающий — истинное произведение искусства, свой отдельный мир с идеально круглыми деревьями, идеально ровной травой и идеальной высоты изгородью. Матушке бы понравилось. Следующий дом — белый двухэтажный дворец с массивными колоннами в виде статуй и просторным участком вокруг. Круглый свод вместо крыши. Чья-то широкая душа развернулась. А вот и резиденция де Бижона. Всё здесь будто стремится ввысь. Бело-пурпурно-золотой дом, украшенный лентами, разноцветные окна, даже деревья устремлены вверх…Впрочем, видны только их кончики, остальное укрыто глухим каменным забором.

За широкими двустворчатыми воротами теснилось несколько карет. Кучеры тихо беседовали друг с другом. Справа от карет — длинная коновязь, и скакуны там стоят отменные. Впрочем, ахалтекинец из Оазисов, на котором приехал Жерар, будет здесь вполне к месту.

За сборищем карет раздался женский смех — звонкий, но немного сдержанный, как и подобает смеяться аристократкам. Молодой граф бросил поводья конюху и поспешил ко входу в дом.

— Это вы тот самый граф де Сарвуазье? — окликнула его одна из трёх превосходных во всех смыслах дам, стоявших чуть в стороне от крыльца, — Не убегайте так сразу, позвольте мы хотя бы представимся.

За свои восемнадцать лет Жерар усвоил в общении с женщинами только одно — что нужно проявлять учтивость и такт, поэтому остановился, приветствуя их лёгким поклоном:

— Разумеется.

— Я Луиза де Бижон, двоюродная сестра Истера, вон та очаровательная белокурая леди с жемчужной заколкой в волосах — Пенелопа де Эскрэ, а вот эта дама с бездонными глазами — Элиза де Керье.

Прикрывая веером нижнюю часть лица, Элиза подняла на него глаза: нежно-бирюзовые, они резко контрастировали с чёрными длинными ресницами и ровными чёрными бровями, и казались от этого ещё больше. Она словно обожглась от увиденного и смущённо отвернулась, тряхнув красивыми каштановыми кудрями.

— Эээ, польщён, — отчего-то Жерар стал говорить медленнее, а ситуация показалась ему неловкой, — Где мне найти Истера?

— Зала справа от входа, там полно гостей, не потеряетесь.

— Благодарю.

Лакей поклонился и услужливо открыл ему дверь. Огромный холл с роскошной лестницей, раздваивающейся в обе стороны наверху, великолепные светильники, бело-золотое обрамление стен и потолка, пурпурные ковровые дорожки на белом мраморном полу: дворец был великолепен.

В зале, казалось, отовсюду льётся свет. Стол с закусками и напитками стоял возле правой стены. Около него дежурили слуги. Музыканты, пятеро, расположились в дальнем от Жерара углу. Гости сидели за тремя круглыми столами человек по десять-двенадцать. За одним играли в покер, у другого и на столе, и под ним стояли кальяны. Слуга как раз принёс два новых, чтобы заменить выдохшиеся.

Что делали за третьим, Жерар не успел разглядеть — Истер де Бижон заметил графа, вскочил, бросил карты на стол и принялся аплодировать. Один за другим все гости тоже стали хлопать в ладоши, а граф и не знал, куда же деть себя от счастья, что ни говори, вполне заслуженного.

— Жерар, прошу, присаживайтесь рядом со мной, — затем председатель клуба обратился к одному из слуг, — Лузовского вина гостю и канапэ с курицей, и пусть обязательно отведает пашот с икрой. Проходите, Жерар, проходите! За этим столом у нас игра, но для вас сделаем исключение.

Де Сарвуазье ожидал полноценного ужина, но удивился, обнаружив в зале лишь лёгкую закуску. Он сел на предложенное место, немного утолил голод и попросил слугу повторить. Истер по очереди представлял гостей, одновременно играя. Жерар толком никого не запомнил, кроме богато, но строго одетого гостя в чёрном и серебряном с большими залысинами, уже, очевидно, перешедшего сорокалетний рубеж. Звали его Гастон де Арманьяк, а запомнился он Жерару, так как был строже остальных, и все обращались с ним очень почтительно. Да и ещё один господин, Крумо де Латеа, остался в памяти из-за того, что сыпал остротами направо и налево. Остроты эти не всегда были точны, но сам поток их и напор заставлял гостей то и дело разражаться смехом. Остальных господ и дам молодой граф не запомнил, кроме, разумеется, Элизы, Луизы и Пенелопы, хоть все были одинаково прекрасны и одинаково богато одеты.

Он выпил два бокала и, слегка захмелев, отправился к столу с закусками сам. Около стола уже стояли дама с кавалером и один молодой человек, которого он, кажется, помнил по фехтовальному клубу.

— Разве такие мантильи не вышли уже из моды? — вдруг поинтересовался одинокий молодой человек у дамы при кавалере.

— О чём вы?

— Моя бабушка носила такую же.

— Что прикажете мне отвечать?