Время перемен

  - Ить и правда! - подала голос баба в пестрой юбке. Она выпростала руку из-под вязаной шали, в которую укуталась, и принялась тыкать пальцем. - Это ж Богонькин хахаль, что шастал к ней четыре зимы тому назад, а потом пропал! Она еще так убивалась!

  - Та не! - возразила ей сморщенная старушенция, со спутанной гривой седых волос. Бабка опиралась на клюку, и была настолько колоритной, что ей бы доверили в сказках роль Яги исполнять без грима. - Не Богоннин, а Милькин. Это он ее обрюхатил, а потом обокрал и сбежал.

  Сторожилы деревни и главные сплетники, невзирая на вонь, принялись выяснять, кто же это был.

  - М-да, народу развлечений не хватает, - выдала я, проталкиваясь через толпу.

  Любопытные подтягивались, всем не терпелось посмотреть на тушку твари, что терроризировала их так долго. Чтобы прорваться пришлось поработать локтями.

  На утро хозяин рассказал, как общими усилиями жители деревни опознали тело и вспомнили, как все было. Двоедушцем оказался некий Альпин Рейлир (я не ошиблась, определив вид твари). При жизни он был торговцем солью, и ухаживал за Богонной - вдовой, красивой бабой в самом соку. Но вдруг пропал, как в воду канул. Поначалу думали, что он по делам уехал, а потом - бросил свою полюбовницу. По весне мор случился, и всем стало не до него. А по осени деревню охватил пожар, и многие дома пришлось отстраивать заново. Богонна тоже погорела и к зиме съехала к дальним родственникам в город. На том все и забылось.

  Но уже со следующей весны в деревню начала приходить тварь. Сначала к крайним домам, потом все дальше. Ограда положения не спасала. Еще кузнец рассказал, что перед исчезновением Альпин хвастался, что скоро разбогатеет и уедет из деревни с возлюбленной. Но не вышло.

  Скорее всего, мужичонка сгинул в лесу, одна половина его души упокоилась с миром, а вторая - воплотилась в упыря. Только в зачатках разума у него осело, что он деньги где-то припрятал. Вот и стал наведываться, да искать. Только чего искать - сам не знал, лишь бегал да под домами рылся. А может, и знал, но после пожара дома по-другому поставили, а для той части, что от торговца осталась - они казались одинаковыми.

  Позавтракав, в сопровождении кузнеца мы пошли посмотреть на место, где раньше стоял дом Боганны. За нами следом потянулась едва ли не половина деревни. После ночного происшествия всем было страсть как интересно, что же мы будем делать дальше.

  Он привел нас к ограде, где земля была занята огородами. Но на одном пятаке ничего не росло. Спекшаяся от жара до черноты земля, еще хранила следы пожарища.

  - Вот тут ее дом и стоял, - указал кузнец.

  Морвид вышел на центр пепелища. Толпа обступила его по периметру.

  - Посмотрим, посмотрим, - пробубнил жрец себе под нос и со всего размаху ударил посохом в землю. - Men'natte'e!

  Люди отпрянули, по толпе покатился осторожный шепоток. Морвид, держась одной рукой за посох, другой повел над пепелищем.

  - Lelya'an'nin ! - повелительно выкрикнул он; отчего жители отшатнулись, сделав шаг назад, а особо впечатлительные вообще предпочли уйти подальше от места волшбы. (Lelya'an'nin - призвание жрецом Ярана Малеила различных неодушевленных предметов (буквально призыв звучит как - 'Иди ко мне').)

  Посох засветился сначала рыжим, потом алым, раскаленный воздух потек над ним, а потом и вовсе вспыхнул голубоватым пламенем. Поначалу ничего не происходило, жрец повернулся почти на половину, как в одном из углов земля зашевелилась, принялась вспучиваться, и наружу показался обычный глиняный жбан, в котором бы хозяйки варили щи или кашу.

  Толпа заохала и заахала на разные голоса. Кто-то уже потянулся к жбану, чтобы поднять его из земли.

  - Не тронь! - закричала я и бросилась к находке; от нее ощутимо разило темной силой.

  Все тут же замерли, опасливо косясь на горшок. А я, начав шептать очистительную молитву, стала приближаться. Морвид, тоже почуяв неладное, грозными окриками заставил жителей отойти еще дальше, и тоже принялся что-то колдовать. Я ощутила, как темная сила запульсировала, забилась внутри сосуда толчками, а потом вовсе разорвала его изнутри. Жбан разлетелся в стороны множеством мелких осколков, а на земле осталась лежать маленькая бутылочка, покрытая золотой сеткой с самоцветами в перекрестьях.

  Кто-то ахнул, запричитал, какая дорогая вещица, но жрец рыкнул: 'Кто коснется, тот станет упырем', - и при помощи магии поднял бутылочку в воздух.

  - Mhorvid, anta'men'rya!

  Обернувшись, я увидела, как Лиас расталкивая, столпившихся на безопасном расстоянии жителей, спешит к нам. Он в волнении говорил на эльфийском.

  Жрец не переставая колдовать, недовольно буркнул:

  - Не тараторь! Я не понимаю тебя.

  Лиас остановился рядом с ним и, напряженно следя, как бутылочка медленно плывет по воздуху, еще раз повторил по эльфийски. Морвид в ответ кивнул ему и, бросив на меня косой взгляд, предупредил:

  - Сам я не смогу, но если попросишь...

  Квартерон дернул плечом, но, взглянув на сосуд, покрытый драгоценностями, все же нехотя кивнул.