Время первых

Передвигаться, используя страховочный фал, приходилось как по канату на уроке физкультуры. Алексей предпринял одну попытку, другую, третью… И каждый раз подходил к люку шлюза головой вперед, тогда как по инструкции следовало входить в камеру ногами.

Темнота уже подступала к кораблю. Внизу уже виднелась северо‑западная часть Атлантического океана.

– Да чтоб тебя! – выругался Леонов, в очередной раз тюкнувшись шлемом в металлический обод люка.

– Пробуй, пробуй! Других вариантов нет, – торопил Беляев. – Соберись, Леша!

– Я же говорю: скафандр – дерево, – оправдывался тот. – Зацепился. Получилось…

Вероятно, специалистам на Земле было сложно представить и точно просчитать ситуацию, когда космонавту необходимо вернуться в шлюз в раздутом неподатливом скафандре. Да еще ногами вперед. Одним словом, в космосе завершающий этап выхода пошел совсем не так, как происходило на тренировках.

Когда Алексей, отделавшись от фотокамеры, схватился руками за скобу, ступни его ног оказались много ниже обреза люка. Чтобы войти в шлюз ногами – как требовала инструкция – ему нужно было согнуть тело в пояснице и коленных суставах. Ставший упругим скафандр сделать этого не позволял.

«Ну почему бы не сделать вместо низкой скобы специальный поручень, ну, хотя бы надувной или приставной?!» – сердился на разработчиков Леонов, раз за разом не попадая ногами в люк.

Наконец, растратив последние силы и отчаявшись, Алексей решил войти в шлюз головой вперед. Ибо понимал: выполнить вход по инструкции – не получится.

– Не могу войти, – с максимально возможным спокойствием сказал Алексей. – Скафандр не позволяет. – Потом добавил: – Паша, это, кажется, серьезно. Попробую головой…

– Куда?! Не сметь! – попытался остановить его командир. – Только ногами, Леша! Только…

Но Леонов был уже внутри камеры – войти в шлюз головой вперед оказалось гораздо проще.

– Закрывай! Закрывай, я сказал!

Павлу ничего не оставалось, кроме как поставить тумблер управления крышкой внешнего люка в положение «закрыто».

Это был момент истины. Воспрепятствовать закрытию крышки могло одно из колец фала или какой‑то элемент экипировки скафандра; наконец, мог отказать электрический механизм закрытия. На этот случай было предусмотрено ручное закрытие с небольшим механическим воротком. Но! Для приведения его в действие космонавт должен был располагаться в шлюзе головой к внешнему люку.

Крышка пришла в движение и плавно закрыла отверстие. Беляев смотрел на приборную панель и ждал, когда загорится зеленое сигнальное табло. Однако вместо него ожило другое – красного цвета.

«Внешний люк не герметичен», – прочитал Павел. И побледнел.

Отсутствие герметичного закрытия внешнего шлюзового люка означало еще одну проблему. И весьма неприятную.

* * *

Беляев смотрел через иллюминатор внутреннего люка на искаженное лицо друга и понимал, что не в состоянии ему помочь.

– Он не закрылся? – переспросил Леонов.

– Нет…

Это действительно было преддверием катастрофы. Леонов зашел внутрь камеры головой вперед. Если бы он сделал это так, как предписывала инструкция, то сейчас перед ним была бы крышка неисправного люка, которую требовалось просто закрыть вручную. А в данной ситуации он беспомощно взирал в иллюминатор и понимал всю безвыходность ситуации.

– Ясно, – Алексей от бессилия закрыл глаза. – То есть мне надо развернуться…

– Не получится, Леш.

– Другие варианты есть?

– Один имеется. Я распечатываю внутренний люк и втаскиваю тебя.

Леонов открыл глаза и посмотрел на друга.

– Предварительно разгерметизировав корабль?

– Да, будем рисковать.

– Рисковать всей операцией?! Нет, Паш, я попробую… – нащупал он на скафандре воздушный клапан с тем, чтобы еще больше стравить из него давление.

– Леша, стой! – крикнул Беляев. – Леша, у тебя совсем не останется кислорода!

– Значит, отстрелишь меня вместе со шлюзом…

* * *

Алексей Леонов тогда еще не догадывался, что его напарник оказался в не менее тяжелых условиях. Морально тяжелых. И связано это было с непростым разговором, который состоялся накануне старта между Беляевым и Главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым в домике на Байконуре. Леонова Главный попросил выйти из комнаты, поэтому содержания того разговора он не знал.

– Как вы оцениваете готовность экипажа к выполнению полета и программы? – спросил Беляева Сергей Павлович.

– Экипаж к полету полностью подготовлен, – просто ответил тот.

– Возможно, на орбите сложится настолько безвыходная ситуация, что корабль не сможет вернуться на Землю. Готовы ли вы к такому развитию событий?

Павел удивленно воззрился на Королева.

– Космос – чрезвычайно агрессивная и смертельно опасная для человека среда, поэтому не стоит удивляться, – заметил его взгляд Сергей Павлович. – В космосе возможно все, включая отказ системы ориентации и тормозного двигателя. При неизбежном в таком случае кислородном голодании у вас нарушится сознание. И лучше до этого не доводить.

Беляев молчал. Ни на одном теоретическом занятии о подобном исходе с экипажем не говорили. Взгляд командира вопрошал: «Что же нам в такой ситуации делать?..»