Время первых

А тот вынужден был слушать опасливый шепот Каманина.

– …Мы не имеем права провалить космическую программу ради одного человека! Отменяйте команду, Сергей Павлович!

– Внимание! До входа в «мертвую зону» осталась минута, – оповестил один из офицеров.

Главный медлил. Да, был огромный шанс провалить всю миссию. Но и оставить на погибель Леонова он не мог.

– Зачитайте показатели Алмаза‑2, – приказал он.

– Давление сто семьдесят на сто десять, пульс – сто шестьдесят пять, температура – тридцать девять!

– Живой, – кивнул Сергей Павлович. И прямо в лицо Каманину повторил: – Он живой, понял?!

* * *

Беспокойство Беляева нарастало с каждой секундой ожидания. Он был готов к разгерметизации корабля и к выходу в шлюзовую камеру. Оставалось лишь повернуть кран подачи в скафандр кислорода, выровнять давление в корабле и шлюзе и поставить тумблер управления крышкой люка на пульте в положение «открыто». Но команды почему‑то не поступало.

Находясь перед люком, он регулярно поглядывал на монитор. Вместо товарища на картинке по‑прежнему дергался фал.

– Заря, я – Алмаз. Повторяю: скафандр герметичен, я готов к выходу в шлюз. Жду вашего разрешения! – торопил он Командный пункт.

Но Земля молчала…

* * *

– Уверен, ты знаешь, что делаешь, – почти вплотную приблизился к Королеву Каманин.

Они давно были знакомы. На людях их общение всегда выглядело предельно вежливым и корректным, но наедине и в критических ситуациях они могли перейти на «ты» и поговорить на высоких тонах.

– Тридцать секунд до входа в «мертвую зону», – начал отсчет офицер. – Двадцать пять, двадцать, пятнадцать…

Королев зажал кнопку на микрофоне, готовясь отдать команду.

В этот момент прозвучал повторный доклад Беляева о готовности к разгерметизации:

– Заря, жду команды.

– Приступить к разгерметизации, – приказал Главный.

– Вот он! – вдруг крикнул дежуривший у мониторов Комарь. – Алмаз‑2 возле шлюза!

На всех мониторах, подключенных к внешней камере «Восхода‑2», действительно мелькнул белый скафандр Леонова. На Командном пункте снова стало шумно – люди вскакивали со своих мест, обнимались и восторженно аплодировали.

* * *

Обматывая фал вокруг предплечья левой руки, Алексей кое‑как подобрался к внешнему люку шлюза.

К этому моменту он провел в открытом космосе около двенадцати минут, то приближаясь, то отдаляясь от корабля, делая снимки и выполняя несложные медицинские эксперименты. Все это время внутри скафандра автоматика поддерживала «комнатную» температуру, а его наружная поверхность разогревалась на солнце до плюс шестидесяти и охлаждалась в тени до минус ста градусов. И если с температурой внутри, не считая нагретого светофильтра, был относительный порядок, то возросшее давление не давало Леонову покоя и возможности нормально работать. Нужно было срочно решать эту проблему.

Беляев также заметил появление товарища на мониторе.

– Заря, подтверждаю: Алмаз‑2 рядом со шлюзом! – радостно доложил он.

* * *

Доклад ошеломил и одновременно обрадовал Главного. Схватив микрофон, он прокричал:

– Алмаз‑2, твою за ногу, – бегом домой!!

Однако ответа или «квитанции» на свою команду он не услышал – связь с кораблем прервалась.

– «Восход‑2» вошел в «мертвую зону», – отрапортовал офицер, запуская секундомер.

Королев в раздражении отбросил микрофон. Впереди ждал длительный период неизвестности…

* * *

Тяжело дыша, Леонов обнимал руками внешний люк. Ухватиться за спасительную скобу возможности не было – не позволял увеличившийся в размерах скафандр и болтавшаяся перчатка. Руки попросту не работали. Поэтому удерживался как мог – всем предплечьем одной руки.

– Я здесь, Паша, – слегка отдышавшись, сказал он.

– Что случилось? – взволнованно спросил тот.

– Скафандр раздуло. Жесткий стал – не согнуть ни рук, ни ног, ни пальцев.

– Почему молчал?

– Не хотел создавать суету и панику.

– Понятно. Ладно…

– Сколько у меня осталось кислорода? – спросил Алексей.

Беляев посмотрел на прибор.

– Впритык, Леша. Поторопись.

– Я бы рад, Паша. Не получается.

– Леша, совсем времени нет. Бери камеру и быстро в корабль!

– Сейчас, Паша, сейчас…

Проплывавшая внизу поверхность Земли почти полностью ушла в тень. Прямо под кораблем космонавт едва различил восточную окраину страны: Камчатский полуостров, Чукотку…

Чуть подтянувшись вверх, он попытался осторожно отсоединить непослушными руками камеру.

– Давай‑давай‑давай. Молодец, – подбадривал товарищ.

Отделавшись от камеры, Леонов толкнул ее внутрь шлюза и сразу же ухватился освободившейся рукой за скобу. Теперь предстояло залезть в шлюз самому. И эта задача представлялась куда более сложной.

– Давай, Леша, пробуй. По‑другому никак.

Первым делом Леонов решил на свой страх и риск – не докладывая на Землю – сбросить давление в скафандре до 0,27 атмосферы. Иначе он попросту не совладал бы с раздувшейся «одежкой» и не влез бы в шлюз.

Уменьшив давление вдвое, космонавт почувствовал облегчение: скафандр обмяк, слегка уменьшился в размерах. Дышать стало немного труднее, а двигаться и управлять телом – проще. Теперь настало время засунуть себя в шлюз.