Время первых

За остаток времени, пока «Восход‑2» приближался к краю «мертвой зоны», космонавты успели навести в корабле относительный порядок, вернуться в кресла, пристегнуться и надеть шлемы.

И теперь на их лицах были написаны смешанные эмоции: удивление, растерянность, радость.

– Мы в ложементах, – ответил на вопрос Главного Беляев. – Как сидели, так и сидим. Находимся на орбите. Только что вышли из «мертвой зоны».

– Понял вас, Алмазы. Датчик компенсации утечки отключили?

– Так точно, Заря.

– Как самочувствие?

– Нормальное.

– А что с механизмом автоматической посадки?

– Заря, «Цикл‑4» не запущен. Повторяю: «Цикл‑4» не запущен. Причина отказа неизвестна…

* * *

Лишь после этого доклада взоры сотрудников Командного пункта устремились к большой карте, по которой ползла святящаяся точка.

Королев повернулся и вопросительно посмотрел на Раушенбаха, который несколько часов назад ручался головой за работу автоматики.

– Сергей Павлович… я… Объяснений у меня пока нет… – бормотал тот. – Возможно, вращение корабля оказалось слишком сильным. Это нештатная ситуация…

– Да неужели?! И какая уже? – едва сдерживал тот рвавшиеся наружу эмоции. Окинув гневным взглядом присутствующих, громогласно спросил: – Кто‑нибудь ведет счет нештатным ситуациям, произошедшим в этом полете?

Черток вел учет, но, заглянув в свой блокнот, решил не усугублять ситуацию и промолчал.

Откликнулся лишь один офицер от самописцев, обязанный фиксировать все происходящее на «Восходе»:

– Я веду.

На робкое признание никто не обратил внимания. Всех интересовал вопрос: что делать дальше?

– Сколько у них осталось воздуха? – спросил Раушенбах.

– Так… – склонился над расчетами Феоктистов. – На два часа. Ровно на два часа.

Это давало скромный шанс – возможно, экипажу хватило бы воздуха на еще один виток и процесс посадки.

– Пробуем перезапустить систему, – несколько оживившись, приказал Королев.

Раушенбах тотчас продублировал команду:

– Подготовиться к перезапуску системы!

– …И сажаем корабль на следующем витке.

Но внезапно заволновавшийся Каманин вплотную подошел к Главному.

– Мы не имеем права сажать их на следующем витке!

– Почему?

– Корабль будет над территорией противника!

– Мы должны вернуть ребят на Землю, – спокойно ответил Сергей Павлович.

– А если они…

– А с территорией разберемся позже.

Спор прервал голос Беляева.

– Заря, я – Алмаз. Прошу разрешения немедленно перевести корабль на ручное управление и совершить посадку прямо сейчас. Прием…

Опешив, Королев переглянулся с Каманиным. И резонно заметил в микрофон:

– Алмазы, для этого необходимо рассчитать район посадки, и быстро – прямо сейчас – мы это сделать не успеем.

* * *

– Заря, не волнуйтесь – все расчеты у нас имеются, – опередив Беляева, выдал в эфир Алексей.

Саркастически улыбнувшись, командир экипажа посмотрел на товарища, держащего в левой руке карту. Указательным пальцем правой он водил по линии последнего витка.

– Значит, Заря, я до полета подготовил карту – нанес все витки. Сейчас тут прикинул, пока летели в «мертвой зоне»… – продолжал Леонов. – Мы сейчас идем над районом Москвы, наклонение орбиты – шестьдесят пять градусов. Если начнем снижение в ближайшие минут пятнадцать, то сядем на Урале – километрах в ста пятидесяти от Соликамска с курсовым углом двести семьдесят градусов.

Над коленями Алексея действительно трепыхалась полностью подготовленная карта с аккуратно нанесенными зигзагами многочисленных витков.

Тем не менее все это казалось несерьезным, и Павел его одернул:

– Леша, заканчивай фантазировать.

С Земли после недолгой заминки ответили:

– Минуту ждать…

* * *

Положив на стол микрофон, Королев задумался. Каманин же был явно раздражен услышанным.

– Сергей Павлович, прошу: будьте благоразумны и не поддавайтесь соблазну, – ворчливо уговаривал он. – Что это еще за расчеты?! Прикинул он… «На Урале, километрах в ста пятидесяти»!..

На сторону космонавтов встал Феоктистов.

– С другой стороны, они оба – опытные летчики. Зная скорость и время снижения с орбиты, рассчитать место приземления не так уж и сложно.

– Никто и никогда не сажал космический корабль в ручном режиме, – подал голос Раушенбах. – Ручное управление, это… я не знаю… как соломинка для утопающего. Оно создано исключительно для безвыходных ситуаций!

– А разве сейчас не такая? – ровным голосом спросил Главный.

– Сергей Павлович, можно вас на минуточку? – направился Каманин к выходу из основного помещения Командного пункта в коридор.

Тот нехотя поднялся со стула и, потирая грудь под расстегнутым пиджаком, пошел следом за генерал‑лейтенантом.

Сотрудники молча провожали их встревоженными взглядами…

* * *

Космонавты терпеливо ждали решения. Корабль по‑прежнему вращался, подмигивая одним светящимся кружком; за иллюминатором монотонно менялась картинка: Земля, Солнце, бездонная чернота, слегка разбавленная яркими звездами…

– Что‑то долго у них там проходит совещание, – заметил Беляев.

– Пока всех соберут, выберут председателя комиссии и секретаря; пока заслушают докладчика, пока пройдут прения… – вздохнул Леонов. – А ты спрашивал, почему я молчал. Да я б там уже ласты склеил…