Время побеждать. Беседы о главном

А все мало-мальски ответственные люди, как заведенные, твердили: «Никакого чуда, оно невозможно, надо сделать вот это и это, и тогда будет медленное, трудное, постепенное улучшение».

И вот приходит Гайдар и говорит: «У меня есть для Вас волшебная палочка. Панацея от всех бед существует, чудо будет завтра». Из какого состояния его «вынули», я уж говорить не буду, все-таки он не так давно умер, а вытащил его, насколько помню, Бурбулис, который в свое время и Ельцина вытащил.

Безответственность Гайдара была обусловлена очень простой причиной. Ведь почему было «правительство младших научных сотрудников»? Просто потому, что старшие научные сотрудники уже что-то в чем-то понимали. Даже если они никогда не были на заводе и даже в страшном сне не могли себя на нем представить, они понимали, как устроен завод, что с ним можно делать, а чего нельзя, какова инерция управленческих и технологических процессов и так далее.

А про уровень пресловутой «ответственности» Гайдара есть две прекрасные истории.

История первая. С момента, когда он появился (это сентябрь 1991 года), буквально все, включая многих его сторонников, объясняли ему: дорогой товарищ, страна монополизирована сверху донизу. В сверхмонополизированной стране нельзя освобождать цены, не ограничивая произвол монополий: будет катастрофа. У нас же до сих пор, почти 20 лет спустя, аптечный киоск в центре Москвы может занимать монопольное положение и всласть злоупотреблять им.

Второе, что ему говорили буквально все: надо сначала делать приватизацию малых и средних предприятий, чтобы спекулятивные деньги, накопившиеся в стране, ушли бы с потребительского рынка, разгрузив его. При этом рынок начал бы работать, люди привыкли бы работать в условиях рыночной конкуренции, хотя бы на уровне кафешек и маленьких магазинчиков…

Но нет, это был долгий путь: для Ельцина он был неприемлем, а потому был неприемлем и для Гайдара. Впрочем, для него, вероятно, он был еще и непонятен, и поэтому он рванул, зажмурившись, «вперед и с песней».

Это и стало катастрофой.

Вторая история про «ответственность» Гайдара связана с моментом, когда стало ясно, что, благодаря реформам, денег нет, ничего нет и непонятно, что делать. И решили экономить на обязательствах государства. То есть не исполнять их. Оборонному комплексу было прямо заявлено (я, естественно, перевожу с научно-бюрократического на общедоступный русский язык): «Вы — оплот советской военщины, пережиток прошлого, и потому платить вам, в том числе за уже произведенные вами изделия, мы как передовые цивилизованные реформаторы не будем».

Оборонный комплекс впадает в прострацию: как же так, у нас госзаказ, у нас обязательства перед государством: мы поставляем вооружения, а государство платит!

На что им товарищ Гайдар разъясняет в предельно доступной форме, что отказаться от заказа государства по покупке вооружений правительство задним числом действительно не может, и потому отказываться не будет. Оно не станет всего лишь оплачивать эти поставки. И финансирование гособоронзаказа было одним махом сокращено на 70 % — более чем в три раза.

И лишь когда после того в «горячих точках» начали всплывать в безумных количествах автоматы Калашникова заводского производства, но без номеров — потому что жить-то как-то надо, — только после того это безумное решение было отменено.

Мы сейчас даже не можем себе представить, до какой степени твердое убеждение в необходимости уничтожить, стереть с лица земли не только Советский Союз, но и все, что хоть как-то его напоминает, включая высокотехнологичные производства, доминировало в мироощущении демократической тусовки того времени.

М. МУСИН: — Я это тоже слышал, но я хочу сказать…

М. ДЕЛЯГИН: — Вы слышали, а я видел, понимаете? Еще одну историю хорошо помню: уже сентябрь 1992 года, уже всё всем понятно, уже ненависть к Гайдару в госаппарате была абсолютной, потому что практически все увидели, какое там в его команде «бескорыстие», и Гайдар уже уходит.

И вот перед самым своим уходом Гайдар подписал распоряжение правительства о передаче себе самому — в форме своего Института экономических проблем переходного периода — комплекса зданий на Огарева, 5. Потом все шутили, что в царское время в одном из его корпусов располагался публичный дом, и назначение этого здания с тех времен не сильно изменилось.

А в те времена была демократия, и все мало-мальски значимые распоряжения правительства автоматически публиковались в «Российской газете». И я просто помню момент — в то время по некоторым делам общался с рядом помощников Гайдара, — когда входит человек с номером «Российской газеты», где опубликовано это гайдаровское распоряжение. И вот, знаете, таких ярких и сильных слов по поводу тех, кто «слил» это, как минимум, сомнительное распоряжение в газету, кто не додумался заблокировать его публикацию, равно как и по поводу самой «свободной прессы», я не слышал с тех пор ни от какой «кровавой гэбни», ни от каких силовых олигархов, ни от каких «душителей НТВ» и что там они еще душили.