Время подонков: хроника луганской перестройки

– Да. В школе учили, что были два диктатора Гитлер и Сталин, которые развязали войну между собой. Так пришлось Америке и Канаде вмешаться в войну и свергнуть Гитлера…

«Ну и знания, – снова с неудовольствием подумал Семерчук, – но надо ей все-таки это объяснить».

– Геббельс был министром пропаганды у Гитлера. Теперь тебе понятно, кто он такой?

– Да. Там у Гитлера все были на букву «Г». Это учитель говорил в школе. Но фамилии не запомнила.

– Так вот, что написал Геббельс о бандеровцах и звере в себе. Только не перебивай…– И Семерчук стал медленно читать по-русски, так как брошюра была на русском языке, – «Бандеровцы – это умалишенные маньяки, другими словами, озверевший скот. Но именно такие нам нужны в данный период времени, чтобы уничтожить непокорных славян. А затем они сами должны быть уничтожены, так как зверям не место среди людей». – Он сделал паузу и спросил, – Кристина, ты все поняла по-русски?

Но взглянув на нее, он увидел окаменевшее лицо Хрысти. Такой он ее еще никогда не видел. Теперь Семерчук с испугом стал ждать реакции своей канадской подруги и дождался. Она, раздвинув змеиные, тонкие губы, медленно стала произносить:

– Это ты так мне отвечаешь на мою заботу о твоем настоящем просвещении, – она не стала почему-то говорить – национальное просвещение, выбрала что-то нейтральное, – из тебя хочется выбить коммунистический дух, которым ты пропитался за всю свою партийную жизнь. Дай книжку?!

Семерчук не ожидал от нее такой реакции и поэтому на некоторое время оцепенел под ее взглядом удава. Она взяла книгу, открыла титульный лист и снова медленно произнесла:

– Название – «Бандеровцы – палачи Украины». Эту гадость издали, видимо, коммунисты. Ты, где взял эту книжку!? – заорала она на него, отчего Роман испуганно сжался на диване. – Где?! – зловеще повторила Хрыстя.

Так с Семерчуком не разговаривали даже в обкоме партии, когда разбирали его недоработки. Надо было что-то отвечать и Семерчук промямлил:

– Бесплатно возле магазина раздавали…

– Кто?

– Не знаю.

Хрыстя неожиданно резким, практически без замаха руки, ударила его по лицу книжкой. Роман сразу же почувствовал, как силы оставили его. Такого не позволяла с ним ни одна женщина, хотя он заслуживал от них оплеухи. Он поднял обе руки, защищаясь от повторно удара, но его не последовало. А Хрыстя деловито смотрела на выходные данные книги и рассуждала:

– Завтра я отдам книжку в службу безопасности. Пусть найдут, кто издавал, кто заплатил за этот гнусный пасквиль. А ты, знай, что скоро Бандера будет национальным героем! И все ему будут поклоняться. Все! Понял?

Семерчук обреченно кивнул. Сопротивляться не было сил. А Хрыстя говорила:

– Я с тобой рву все отношения. Где мои вещи? Собери быстро их!

Роман понял, что она настроена серьезно. Ему не хотелось, чтобы она уходила. Тем более, он уже настроился на постельный вечер с Хрыстей. Семерчук вдруг спохватился и с искренностью, которую он в себе никогда не ощущал, прошептал:

– Не уходи… Я тебя умоляю. Я уже к тебе привык, – и после внутреннего колебания, добавил, – ты мне стала, как жена…

Последние слова заметно растопили душу зверя в душе Хрысти. Она села на стул, напротив Романа и так же, как и ранее, медленно произнесла:

– А ты будешь меня слушаться?

– Буду. – согласно кивнул головой Семерчук

– Во всем?

– Во всем.

Хрыстя положила руки на его колени:

– Я сама привыкла к тебе… – неожиданно призналась она. – вот ты закончишь, уедешь домой, к жене, и меня забудешь. А я тебя буду помнить всю жизнь…

Роман слушал его признательные, чуть ли не в любви слова, а голова думала: «Искренне она говорит или играет, как кошка с мышкой?» Но ответа найти не мог, и он только потянулся своими губами, к ее губам.

Позже, в постели, удовлетворенный ее любовью, он, держа своей ладонью маленькую мягкую грудь заснувшей Хрысти, думал: «Что же у канадских украинок такие маленькие титьки? У наших груди и больше, и упругие, как мяч. Вырождаются, что ли украинки на чужбине?» И неожиданно он нашел ответ: «Они там едят всякие полуфабрикаты и теряют свое женское естество».

А перед глазами вырисовывалась до сих пор не забытая грудь Галины Давыденковой. О жене он почему-то не вспомнил.

«Пока я здесь, пусть рядом будет Хрыстя. – решил он. – А в Луганске тоже найду бабу. Ведь я уже банкир. А им положена любовница».

С этой мыслью о недалеком счастливом будущем, Семерчук заснул.

5