Время подонков: хроника луганской перестройки

Милюк никому не говорил, что женщину убил не Матвеев. Он помнил, что ему на прощание сказал следователь – не разглашать секреты их разговора. Он понимал, что молчать в его интересах.

Лена глубоко, до глубины души, переживала то, что произошло с Николаем. И почему-то считала себя виноватой в прошедших событиях. Она чувствовала, что оказалась в пустоте жизни. И из этой пустоты она не сможет сама выбраться – нет точки опоры. И через неделю она позвонила жене Матвеева на их домашний телефон, считая, что та должна приехать из Киева. Трубку взяла жена Николая, и Лена робким голосом спросила:

– Это Света у телефона?

– Да, – послышался грустный голос жены Матвеева, что у Лены сжалось сердце. – А это кто говорит?

Лена заколебалась, как ответить?

– Я – Лена, знакомая Николая.

– А, Лена! – послышался удивленный голос жены Матвеева, – а я думаю, позвоните вы мне или нет?

– Вы меня знаете?

– Мы ж вами встречались иногда на улице, когда я была вместе с мужем. И я знаю, что Коля с вами встречается.

– Он вам рассказал?

– Нет. Мне рассказали другие и уже давно.

– И вы молчали?

– Да. Он для вас первая любовь. А первая любовь никогда не должна заканчиваться. Поэтому я молчала – если хорошо мужу и вам, почему я буду против? Когда делишься своим счастьем с другими, его становится больше. Он подарил мне двух детей, и я счастлива и люблю его. Пусть и он будет счастлив в отношениях с вами.

И Лена неожиданно сравнила себя с женой Николая – у нее тоже двое детей, но от не любимого мужа. Лена поняла, что надо задать конкретный вопрос:

– Вы были в Киеве, видели Николая? Что там?

– Была в Киеве, но во встрече мне отказали. Только передала передачу. Я не верю, что он мог совершить преступление.

– Я тоже не верю.

– Приходите ко мне, и мы вместе погорюем, и нам станет легче.

– А это удобно? – невпопад спросила Лена.

– В горе все удобно. Приходите.

– Я приду, я знаю адрес, – торопливо ответила Лена, – спасибо, Света, за приглашение. Я приду…

Света положила трубку, а Лена еще долго держала трубку в своих руках, не слыша коротких гудков. Женское горе сплачивает даже соперниц – в каждой остается своя память о любимом, дополняемая памятью другой женщины. Лучше жить с иллюзией счастья, чем с неверием в него. И она решила встретиться со Светой, женой Николая. Надо объясниться с ней, может, спросить совета – как ей жить дальше? Может, появится точка опоры, и она выберется из жизненной пустоты. Кто-то ж должен ей помочь в этой жизни… Кто?!

В Киеве следователь безопасности связался с Семерчуком, встретился с ним и предложил встретиться с Матвеевым. Семерчук согласился не сразу, но желание увидеть поверженного врага, взяло верх над чувством благоразумия. Встреча проходила в Лукьяновском следственном изоляторе, куда следователь привез Семерчука. Они прошли через несколько решетчатых дверей с охраной, которые открывались только в том случае, если закрывалась предыдущая дверь. Встреча проходила в кабинете заместителя начальника тюрьмы по оперативной работе, – подполковника, в виду того, что подследственный был политическим узником – уголовной статьи ему еще не предъявили. Кроме следователя безопасности, в кабинете остался и тюремный заместитель. Он тоже был нужен, на всякий случай, как свидетель.

Семерчука била дрожь от предстоящей встречи с Матвеевым, – что он сейчас ним сделает? Но он не знал, что с ним делать – даже в тюрьме его враг внушал ему страх. Но надо выполнить указание следователя и уговорить Матвеева признаться в преступлении. Но Семерчук знал, что Матвеев никогда не пойдет против правды. Следователь нашептывал ему на ухо, как он должен вести разговор, но неожиданно открылась дверь, вошел сержант-сверхсрочник, а следом Матвеев. Заместитель распорядился, чтобы контролеры остались за дверью, и они вышли. Семерчук сразу не узнал Матвеева: он был подстрижен наголо, но у него появилась небольшая бородка, с усами. Он похудел, щеки ввалились во внутрь, только глаза светились черными угольками. Руки были за спиной, закованы в блестящие металлические наручники. Матвеев не заметил Семерчука, который сидел возле стены, оказавшись почти за его спиной. Заместитель начальника СИЗО показал Матвееву на привинченный к полу табурет, приглашая сесть. Спросив для проформы фамилию и предполагаемую статью обвинения, он повернул голову к следователю и Семерчуку, показывая, что он закончил процедурные вопросы и теперь пусть они берутся за дело. Семерчук боязливо смотрел на наручники Матвеева, и у него мелькнула злорадная мысль – закончились твои похождения, посиди в клетке, закованный! Следователь встал и подошел к столу. Махнул рукой Семерчуку, приглашая его сесть на другую сторону стола. Семерчук, садясь на стул, видел удивленные глаза Матвеева – откуда ты здесь взялся? Словно хотел спросить он, но промолчал, только внимательно наблюдал за движениями бывшего однокурсника. Наконец, следователь произнес:

– Подследственный Матвеев, вы знаете этого гражданина? – он рукой указал на Семерчука.

Матвеев, к удивлению Семерчука, ответил кивком головы. Но этого было достаточно для следователя.