Время подонков: хроника луганской перестройки

– Да. Давайте. Все правильно написано? А то сейчас у меня нет времени читать. Видите, весь зарылся в бумаги.

– Да. – понимающе ответил Попов. – Эти проверки только мешают нам работать.

– С одной стороны – правильно, – ответил Семерчук, зная, что Попов «стучит» на своих коллег старшему начальству, – но с другой – контроль необходим и нам.

– Конечно! – согласился Попов.

Роман не читая, стал подписывать какие отчеты, сделанные Поповым. Когда он протянул подписанные документы обратно Попову, тот сказал:

– Роман Богданович, вы знаете, что я хочу уйти из обкома?

Роман, так же как и Попов, осторожно ответил:

– Я знаю, что вы защитили кандидатскую диссертацию и думал, что вам у нас дадут новую должность, и вы будете продолжать работать… А куда вы хотите уйти?

Попов неожиданно снисходительно улыбнулся:

– В сельскохозяйственный институт. Буду преподавать там экономику студентам.

– Но у вас же не экономическое образование, а техническое.

– Ну и что. Мы ж в институте изучали экономику.

– Я надеялся на дальнейшую нашу работу. Ну, что ж, идите на преподавательское поприще.

Внутренне Роман даже был доволен, что Попов уходит из его отдела, хотя писать отчеты и какие-то другие бумаги он был мастер. Попов серьезно ответил:

– Вы же видите, что партия теряет свою руководящую роль. Ликвидируется комсомол, сокращаются партийные штаты. Скоро в партийных органах нечего будет делать. Извините меня за такую откровенность. Надо искать что-то другое и во время найти.

– Ну, насчет партии вы не правы. Мы ж перестраиваемся, и роль партии изменится. Но руководящей она будет всегда. В этом я уверен.

Попов снова снисходительно улыбнулся:

– Я пойду, надо еще написать кучу бумаг.

И он ушел. Роман недовольно думал о нем: «Бегут, как крысы с тонущего корабля! Ничего, – у партии были трудные времена, но она все выдержала. – Потом еще пришла мысль, – надо бы доложить о Попове секретарю по идеологии, тогда он не только уйдет, а вылетит из обкома, и никакой ему преподавательской работы больше не видать! Вот немного освобожусь и займусь этим».

Но доложить о Попове, ему так и не удалось. Сначала позвонил тесть и сказал, чтобы он зашел горисполком в конце рабочего дня, и там будет ждать уже готовый ордер на квартиру. Сейчас он у начальника отдела Пикалина. А вечером Фотин зайдет к ним домой, проведает внуков. Дедушка Фотин очень любил внуков. Но Семерчук понимал, что внуки – это отговорка, разговор будет с ним. И он снова, но уже по-доброму подумал о тесте: «Вот, черт! Все знает, все умеет делать, быстро и уверенно!»

В пять часов, за час до окончания рабочего дня, Семерчук пошел в горисполком. Секретарша Пикалина по телефону доложила своему начальнику о пришедшем, и тот сразу же пригласил его к себе. Они раньше не были знакомы и, пожимая друг другу руки, представились по имени и отчеству. После нескольких обязательных фраз о жизни и здоровье, Пикалин протянул ему лист бумаги, который назывался ордером и пояснил:

– По просьбе заместителя председателя облисполкома Фотина, мы собрали срочно жилищную комиссию, которая разрешила вам выдать ордер, – он сделал многозначительную паузу и пояснил. – Иногда кому-то срочно нужно дать ордер на вселение в квартиру. Вот как было с нашим известным эстрадным певцом, который переехал жить в Ворошиловград. Если бы мы ему срочно не дали квартиру, то его могла бы взять другая филармония. Вот так собираются срочные комиссии…

Роман не верил, что собиралась комиссия. Это просто дело рук Пикалина, но выяснять не стал – начальству виднее, как все дело сделать. Он коротко поблагодарил Пикалина:

– Спасибо! Если что-то вам нужно, обращайтесь.

– Конечно! У меня встречная просьба. Зная Леонида Михайловича, – он назвал Фотина по имени и отчеству, – он человек благодарный, хочу вас попросить, чтобы он ускорил продвижение моего дела в облисполкоме. Он все знает…

– Хорошо. Скажу… – Семерчук, по опыту собственной работы знал, что не стоит вдаваться в подробности дел других людей и поэтому не стал расспрашивать Пикалина о его деле.

На том расстались, крепко пожав друг другу руки. Семерчук как на крыльях летел домой, крепко держа портфель-дипломат, в котором находился такой желанный ордер на квартиру. Открыв дверь, он радостно закричал Лене:

– Ура! Переезжаем на новую квартиру!

Он обхватил жену за талию и приподнял в воздух. Поставив на пол, поцеловал. Лена радостно ответила на поцелуй, но произнесла:

– Тише! Дети видят.

Действительно на них глядели, вышедшие из соседней комнаты – Владислав и Оксана. А Владиславу, как никак, уже тринадцать лет, многое понимает, и Роман счел нужным пояснить детям и, в первую очередь сыну – дочери всего шесть, много не понимает.

– Дети! Знайте! Скоро мы переедим на новую квартиру. У тебя – Владик и у тебя – Ксюша, будут отдельные комнаты. Ура!!

– Ура! – подхватили дети. Кажется, они правильно поняли, почему он поднял их маму в воздух – теперь у них будет отдельная комната.

Лена произнесла:

– Я очень рада. Наконец-то перестанем тесниться в двух комнатках. А когда перейдем в новую квартиру?