Время подонков: хроника луганской перестройки

Они уехали, и в доме остался Роман с Леной и дети. Роман был раздосадован, что огород придется приводить в порядок ему – он надеялся в этом деле на тестя с тещей. Поэтому с недовольным видом, он с сыном Владиславом садил саженцы яблок, груш и слив, каких-то лучших племенных сортов. А Лена с Оксанкой пололи огород и пикировали помидоры.

Поздно вечером, когда дети легли спать, Лена спросила мужа:

– Рома! А зачем нам такой большой дом? Я в нем боюсь находиться одна, мне страшно.

Роман не знал, что ответить:

– Родители твои так захотели… – только и смог ответить он и, помолчав, добавил, – в нем хорошо в прятки играть. Давай поиграем? Мы, как поженились, никогда не занимались любовными играми.

– Ты, что дурак! – возмутилась Лена, – Детей разбудишь! Давай спать.

– Лена! А знаешь, что надо сделать, чтобы не бояться?

– Что?

– Завести собаку. Я куплю породистого щенка, пусть охраняет дом и верно служит нам. Правильно?

– Может, и правильно. Но кто-то должен жить здесь постоянно, чтобы этого пса кормить…

– Я думаю вообще сюда переехать жить…

– А дети, а школа! – Возмущенно возразила Лена. – Нам надо жить в городе. Иди в спальню спать, а я пойду спать к Оксанке.

Роман со злостью замолчал – опять нашла повод для размолвки, чтобы не спать с ним. И впервые он мстительно подумал о ней: «Дождешься ты от меня… – чего дождешься еще не оформилось в его сознании и неожиданно мелькнула мысль, – пусть только отец окончательно встанет на ноги в бизнесе, я тебе и твоему папе покажу…» – но что покажет то же не уточнил и со злым чувством неудовлетворенного самца он пошел спать в одиночестве в их семейную спальню.

4

Лето выдалось жаркое. Июль беспощадно сжигал степи Донбасса. Даже на деревьях появились сухие, но пока еще зеленые листья. Воздух был такой горячий, что обжигал горло при глубоком вздохе. Природа жаждала живительной влаги, но ее в ближайшие дни не предвиделось.

Но еще более иссушающимися, чем природная жара, на мозги людей сыпались все новые и новые проблемы и заботы, которые народ должен был разделить с правящими силами в стране. Народ должен был одобрить работу, уже непонятно какой верхушки – то ли партийно-советской, то ли – националистической, которые провозглашали себя толерантными демократами. Счастлив тот народ, который не видит и не чувствует своих правителей – так говорил Конфуций. Но у нас демократия и ты, так называемый демос, должен благословить своих правителей, которые являются слугами народа, на великие дела, даже если эти дела направлены против народа. Так демократия делает слуг народа его хозяевами. Но демократия нужна хозяевам, при ней народу невозможно найти конкретного виновника своих несчастий.

И люди смотрели телевизор, слушали радио и надеялись, что правители все-таки направят жизнь на привычные уже народу вековые традиции – немного подправят СССР и будем жить почти, как прежде. Народ понимает, что к старому на сто процентов уже не вернешься. Эх, народ, как ты наивен и не можешь понять, что встретился со всеразрушающей силой, прозываемую средствами массовой информации – демократией.

Наступил последний месяц лета – пора бы и отдохнуть. Вроде бы Горбачев с сотоварищами подготовил новый союзный договор и все они, утомленные государственной работой по развалу страны, решили отдохнуть – массово уезжают из Москвы. Горбачев, со своей верной советницей – Раисой Максимовной, построил новую дачу в Крыму и всей семьей уехал туда покупаться на море. Плохо деревенский хлопец Миша учил историю, а то бы знал, что у последнего царя лучшей советчицей была его жена. Чем это для России закончилось? Знают все. История развивается как бы по спирали и прошлые события повторяются на новом, более высоком витке спирали. Не повторится ли эта ситуация спустя почти три четверти века?

А пока, от естественной и политической жары верхушка страны решила спрятаться, где попрохладней, да и потише. Такой сплав жары опасен для правителей – как бы их не переплавили в антидемократический материал.

Обком партии притих. Собственно говоря, так было всегда – летом партработники находились в отпуске. Но эти дни были какими-то особенными – все чего-то ждали. Более конкретно, – ждали подписания нового союзного договора, хотя к нему отношение было неоднозначным. На одном из совещаний первый секретарь Попищенко позволил себе критику в адрес вышестоящих товарищей, назвав договор не союзным, а конфедеративным. Но, тем не менее, ждали его подписания. После этого планировали дальнейшую партийную работу по сплочению нового союза.

Но за день до подписания нового договора в обком поступила шифрованная телеграмма из Москвы. Пока Попищенко расшифровывал ее, по радио и телевидению стала поступать информация о создании нового органа руководства страной – Государственного комитета по чрезвычайному положению. Первый секретарь обкома срочно собрал совещание. Что докладывать он точно не знал, но сообщил о шифрованной телеграмме, где предлагалось поддержать ГКЧП.

– Какие будут мнения? – спросил Попищенко, заканчивая свое краткое выступление.