Время прощать

– Неплохо, – нехотя согласилась Тует. – Может быть, пока он не подыщет что-нибудь поприличнее, и такая работа сгодится. – Джуди подавила смешок. – А как моя внучка?

– Она чудо. – Джуди бросила взгляд на дверь детской. – Правда, сегодня заявила мне, что не будет больше есть зеленую еду.

– Как это – «зеленую»? Заплесневелую, что ли?

– Нет, конечно, – рассмеялась Джуди. – Плесенью я ее не кормлю. Она не желает есть горошек, салат, брокколи.

– Вот как? – Тует помолчала. – Скажи ей: «Бабушка велит кушать все, что мама приготовила».

– Ладно, скажу, – улыбнулась Джуди. – Ма, Стив говорит, ты сегодня получила для меня письмо? – Тует не ответила. – Ма?

– Да-да, я здесь, – вздохнула она и шумно придвинула себе стул. – Не знаю, как сказать тебе это помягче. Скажу как есть. Письмо от твоего отца.

У Джуди замерло сердце. Настал момент, которого она всегда боялась: ее замечательная энергичная мать, так мужественно перенесшая столько невзгод, начала сдавать, причем быстрее и серьезнее, чем Джуди предполагала.

– Ма, – сказала она осторожно, – папа умер.

– Да нет же, – нетерпеливо ответила Тует. – Я не про настоящего отца, а про другого.

Другой отец… Несколько секунд Джуди отчаянно пыталась понять смысл материнских слов. Наконец поняла.

– Ты имеешь в виду моего биологического отца?

Других вариантов быть не могло, и тем не менее Джуди это казалось невероятным. За многие годы тот человек ни разу не вышел с ней на связь. Тридцать лет назад он подписал документ об отказе от родительских прав. После этого Джуди удочерил тот, кто стал мужем ее матери. Именно его, мужчину, который ее вырастил, она и считала своим отцом. Почти всю ее сознательную жизнь он заменял ей отца во всем, что было действительно важно.

– Да, биологического.

Джуди с глубоким вздохом упала в кресло.

– Чего ему нужно?

– Не знаю, не распечатывала. Письмо адресовано тебе, а не мне.

– Пожалуйста… – Джуди сглотнула. Ей вдруг стало нехорошо, закружилась голова. – Пожалуйста, открой и прочти его мне.

– Нет.

– Почему?

– Ели бы он хотел, чтобы я это прочла, он бы надписал на конверте и мое имя тоже. Завтра перешлю письмо в Уотерфорд. Прочтешь сама.

Джуди раздраженно вздохнула: эти упрямые нотки в материнском голосе она слышала не впервые. Делать было нечего: оставалось ждать почтальона. Повесив трубку, она сразу же рассказала о разговоре Стиву, но подруг посвящать не стала. Они знали историю Джуди только в самых общих чертах: она дочь американского военнослужащего, привезенная матерью из Вьетнама в США в раннем детстве. Она не рассказывала им, с какими опасностями было сопряжено это бегство и как чувствуешь себя, когда тебя преследуют. Страх – вот то, что сама Джуди запомнила лучше всего.

Поскольку у Тует не было денег на взятки и оформление виз, она заключила сделку с одной пожилой женщиной и ее семьей. Для этих людей маленькая Джуди стала выездным билетом из Вьетнама. В обмен на золото Тует объявила их своими родственниками (матерью, братом и племянницей), чтобы они могли сопровождать ее и девочку. Ребенок был нужен им потому, что иначе они, даже имея деньги, не смогли бы попасть в лагерь для перемещенных лиц, не говоря уж о въезде в Соединенные Штаты.

Видимость семейных отношений поддерживалась до тех пор, пока все благополучно не устроились в Нью-Йорке. Тогда Тует и Джуди оказались лишними. Они нашли убежище в квартирке дальних родственников. Ютясь в трех комнатках, битком набитых запуганными, ослабленными, без конца ссорящимися взрослыми людьми, они ждали мужчину, которого Джуди никогда не видела. Вместо того чтобы забрать их к себе, он спустя месяцы прислал письменный отказ от опеки над дочерью, названной в честь его собственной матери. Джуди запомнила, как Тует скомкала письмо и сказала: «Он нам не нужен. Запомни. Не нужен». Это было сказано так твердо, что девочка поверила.

Когда человек, обещавший на ней жениться, передумал, Тует нашла работу: сначала мыла посуду в ресторане, а там познакомилась с женщиной, которая устроила ее на место получше – в филадельфийскую больницу. Через некоторое время у матери и дочери появилась собственная квартира: кухонька и комната, где они вдвоем спали на диване. Позднее Джуди поняла, как убого выглядело, наверное, это жилище по сравнению с сайгонским домом родителей Тует, откуда та сбежала, когда последствие связи с лихим военным врачом стало слишком очевидным. Но тогда филадельфийская квартирка казалась маленькой Джуди очень светлой и просторной. Впервые в жизни она почувствовала себя счастливой и почти забыла о страхе, который возвращался только ночью. Тени, выходившие из темноты, плевали в нее, норовили ее ударить и выкрикивали на родном языке непонятные ей слова: «кон лай», «ми лай»[4].

Потом Тует встретила Джона Динардо. Как и мужчина, который их бросил, он был рослым американцем, врачом. Однако этим сходство и ограничивалось. Добрый и мягкий Джон сразу понравился Джуди, а когда он женился на маме, а ее саму принял как собственную дочь, она стала его обожать. Благодаря ему прежние страхи навсегда ушли.