Время прощать

Одну стену закрывали высокие черные металлические стеллажи для папок. На другой не было ничего, кроме висящего на гвозде кенуортовского[7] календаря за 1987 год. На столе возвышались четыре внушительных каталожных ящика, с них-то Джейк и начал. Стараясь не нарушить порядок расположения документов, он перебрал папки в первом ящике, не углубляясь в их содержание, — это он отложил на потом.

Табличка на этом первом ящике извещала: «Недвижимое имущество», и он был забит актами, погашенными закладными, оценочными ведомостями, налоговыми уведомлениями, документами о налоговом обложении, оплаченными счет-фактурами от подрядчиков, копиями чеков, выписанных Сетом, и письменными отчетами адвокатов о сделках по продаже недвижимости. Имелись здесь и свидетельства на владение недвижимостью: дом на Симпсон-роуд; коттедж неподалеку от Буна, в Северной Каролине; кооперативная квартира в многоэтажном доме в пригороде Дестина, Флорида, и несколько земельных площадей, на первый взгляд представляющих собой необработанные участки.

Второй ящик был озаглавлен «Контракты по древесине», третий — «Банк — маклерство», он вызвал повышенный интерес Джейка. Портфель фирмы «Меррилл Линч» с офисом в Атланте представлял сальдо почти в семь миллионов долларов. Стоимость ценных бумаг в цюрихском UBS-банке превышала три миллиона. На счету в отделении Канадского королевского банка на острове Большой Кайман числилось шесть с половиной миллионов. Но все эти три экзотические и стимулирующие воображение счета были закрыты в конце сентября.

Джейк углубился в документы и, придерживаясь следов, заботливо оставленных Сетом, вскоре обнаружил деньги, вложенные в бирмингемский банк под шесть процентов годовых — двадцать миллионов двести тысяч долларов.

От увиденных цифр у него слегка закружилась голова. Для провинциального адвоката, живущего в съемном доме и имеющего машину, наездившую почти двести тысяч миль, сцена была почти нереальной. Джейк в пыльной, полутемной кладовке сборного офисного дома глухой лесопилки на задворках сельского Миссисипи копается в ящиках, содержащих документы, эквивалентные сумме, неизмеримо превосходящей доход любого адвоката округа Форд, который тот способен получить за всю свою жизнь.

Его стал разбирать смех. Деньги оказались реальными! Джейк в изумлении покачал головой, и его охватило восхищение мистером Сетом Хаббардом.

Кто-то тихо постучал в дверь, и Джейк чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он закрыл ящик, отворил дверь и вышел наружу.

— Мистер Брайгенс, это Дьюэйн Сквайр, — представила Арлин стоящего рядом с ней мужчину. — Официально его должность называется «вице-президент», но на самом деле он лишь делает то, что я ему говорю. — Арлин, впервые за время их знакомства изобразила улыбку.

Джейк и Дьюэйн обменялись нервным рукопожатием под пристальным взглядом фигуристой Камилы. Трое сотрудников Сета неотрывно смотрели на него, явно желая обсудить что-то важное. Дьюэйн оказался жилистым дылдой, который, как вскоре выяснилось, беспрерывно курил «Кулз», ничуть не заботясь о том, куда идет дым.

— Могли бы мы с вами поговорить? — спросила Арлин, безусловный лидер этой маленькой команды.

Дьюэйн дрожащей, как у паралитика, рукой сунул в рот очередную сигарету и прикурил. Поговорить, не просто поболтать о погоде, стало быть, разговор предстоял серьезный.

— Конечно, — ответил Джейк. — О чем?

— Вам знаком этот человек? — Арлин резко протянула ему визитку.

Джейк прочел: «Рид Макси, адвокат, поверенный в суде, Джексон, Миссисипи».

— Нет, — ответил он. — Никогда о нем не слышал. А что?

— Он приезжал в прошлый вторник. Сказал, что работает по наследству мистера Хаббарда и что суд принял к рассмотрению рукописное завещание, которое вы зарегистрировали, или как там это называется. Сказал, завещание, вероятно, не будет иметь юридической силы, поскольку Сет, очевидно, находился под действием медикаментов и был не в себе, когда замышлял самоубийство и в то же время писал завещание. Сказал, мы трое будем ключевыми свидетелями, потому что видели Сета в пятницу перед самоубийством и должны будем дать показания о том, насколько он был одурманен лекарствами. И еще, что в подлинном завещании, том, что составлено настоящими адвокатами, мы упомянуты как друзья, соратники и нам кое-что причитается. Поэтому, как он заявил, в наших интересах сказать правду, то есть что Сет был вне… как же звучит термин, который он употребил?..

— Вне завещательной правоспособности, — подсказал Дьюэйн из облака ментолового дыма.

— Да, точно: вне завещательной правоспособности. Он произнес это так, словно подразумевал, что Сет был сумасшедшим.