Время просить прощения

– Нет, дед, я не извиняться пришел, не умолять, чтобы ты прекратил. Пришел сказать, что понял я. Понял, что там было. Понял, что вы все пережили. Но что пошло не так, почему нас растили в такой злобе и ненависти ко всему советскому? Выходит, именно ваши дети испортились первыми, ведь по возрасту они и были нашими учителями. Как быть, дед? Как мне изменить это? Ведь я же ничего не умею, был бы сам фронтовиком, другое дело, а так кто меня слушать будет? Тем более после того, что я раньше делал… Если это возможно, дай еще раз мне все это пережить. Я хочу доказать… Не вам, ветеранам, себе. Хочу доказать, что все же мы не такое говно, каким кажемся, просто… просто мы не знаем ничего о вас и о войне, вот. Дай возможность, я правда осознал…

Вспышка, острая боль пронзает мое тело в районе плеча. Раскат грома уже слышал, как сквозь вату. Привычная за такой долгий срок темнота накатила быстро, подхватила мое тщедушное тельце и понесла куда-то вверх.

– Севка, ты уснул?

Моргаю.

– А?

Стоп, это уже было! Радость, мгновенно скакнувшая до небес, переполняла меня. Так, я в первом заходе, кажется. Точно, сейчас в армию записывать станут. Получилось? Спасибо, дед, ты услышал меня.

– Да, идем скорее!

Я ждал очереди и украдкой поглядывал на отца. Как он меня тогда бил… Нет, злости к нему не было, сам виноват, струсил, сбежать решил, вот и поплатился.

– Бать, а ехать когда? – дернул я за рукав отца.

– Не знаю, сейчас скажут, хотелось бы побыстрее, – как-то даже растерянно ответил отец.

– Да уж, скорее бы на фронт! – кивнул я, соглашаясь, хотя и мелькнуло где-то на задворках разума нечто другое.

Слышал бы я сам себя несколько месяцев назад…

Все снова было так, как и в первый раз. Снова мы шли с отцом по маленькой пыльной улочке такого же маленького городка. Навстречу попадались люди, все чего-то желали, лица были исключительно добрыми. Вновь встречала мама, правда, в этот раз я в обморок не упал. Вечером было небольшое застолье, давно не видел столько вкусного и в таком количестве. А ведь всерьез думал, что людям при Сталине и есть-то нечего было, зря думал, нормально было. Многие родственники попеременно хлопали по спине, подбадривая, жали руку, а мама украдкой вытирала слезы.

Как и в прошлый раз, пришла девушка, Аленка. В этот раз на пруд ее вел я, а не она меня, теперь-то я знал путь. Все шло так же до того момента, как повстречались с тем парнем, что уговорил меня бежать.

– Я тебе говорю, валим скорее! – он уже пять минут уговаривал меня, но я пригрозил, что сдам его.

– Пока все воюют, ты собрался на печи лежать?

– Да и хрен с тобой, беги, расскажи всем! Чтоб ты сдох поскорее, дебил! – И парень убежал, а я вернулся домой.

На удивление, застал отца на улице и возле той самой машины, на которой он в прошлый раз меня догнал.

– Вернулся? – хмуро посмотрев на меня, отец подошел ближе.

– Конечно, – спокойно ответил я, глядя ему прямо в глаза.

– А мне сказали, ты бежать вздумал…

– Задумал бы, сбежал, – пожал я плечами. – Спать идем, а то вставать рано…

– Конечно, иди, – кажется, вздохнул спокойно батя, – нам тут съездить надо кое-куда.

– Он по дороге двинул, быстро нагоните.

– А чего ж сам не остановил? – понял меня отец.

– Бог ему судья, – покачал я головой.

– А, хрен с ним. Вася!

Незнакомый мужик высунулся из кабины.

– Чего, Паш?

– Поезжай один, я остаюсь.

– Лады, – мужик завел машину и уехал.

Наверное, целый час мы с батей сидели на лавочке возле двери в дом и разговаривали. Было видно, что отец переживает насчет завтрашнего действа, но причина была не в том, что он не хочет на войну. Просто боится он за меня. Разговор меня очень тронул, до этого со мной так никто не говорил. После того раза я со страхом вспоминал этого мужчину, помня, как он остервенело меня бил, но сейчас я даже пожалел его.

– Думаешь, мне не жалко тебя на фронт отпускать? – Батя провел ладонью по лицу. – Пойми, Сева, если каждый отец будет своего сына прятать, кто воевать-то станет? Немец никого не пожалеет, нас просто всех убьют. Пожалей же и ты нас, точнее, мать и сестер, именно за них тебе и мне нужно сражаться. Да и все люди будут сражаться за своих родных. Если сплотимся и не станем трусить, победим супостата, ибо он очень силен.

И в свете луны (а время уже было поздним) я разглядел лицо родителя. Батя все это время вытирал слезы, а я-то думал, чего он все лицо трет… Обняв его и позвав домой, я наконец добрался до кровати и уснул.

Я понимал, что утро будет сложным, но не до такой же степени! Разбудили меня чуть не в шесть утра, а ведь лег за полночь, абсолютно не выспался. Башка разболелась, сестры тут липнут как мухи, им-то все шутки, да и родня подзуживает:

– Давай, герой, покажи там немчуре, где раки зимуют!

Словно не пацана восемнадцатилетнего отправляют на фронт, а Рэмбо.

– Ага, – кивал я.