Время – река

Мия купила и ее. Перебирая пальцами жемчуг, она осмотрелась.

– Великолепный дом, – отметила Мия. – Намного больше, чем я ожидала. Представить себе не могу, как чувствовали себя Кейт и Уолтер, когда жили здесь.

– Ты заметила, какой вид открывается из дома?

– На озеро? Да, заметила, чудесный. В доме кто‑то живет?

– А как ты думаешь? – Он взял ее под локоть. – Позволь, я тебе все покажу.

Он провел ее через комнаты первого этажа.

– Я поговорил с управляющим, чтобы узнать чуть больше. Мне дали вот это, – сказал он, протягивая цветную брошюру с описанием истории поместья. – Если вкратце, то в этом доме восемь спален. В гостинице еще пятьдесят, а с другой стороны озера располагаются кондоминиумы.

– Я не представляла себе, что поместье такое большое.

– Хорошо, что позаботились о том, чтобы по возможности сохранить само поместье в первоначальном виде. Много земли было отдано под охрану. Думаю, таково было условие продажи. Это библиотека, – сказал он, проводя ее в обшитую деревянными панелями комнату с полукруглыми застекленными окнами, выходящими на лужайки.

Мия представила себе, что она Кейт, родившаяся в конце девятнадцатого века и живущая в этом доме как хозяйка, купаясь в богатстве и ведя светскую жизнь. Вероятно, она заходила сюда, чтобы поговорить с отцом в обшитой панелями библиотеке. В гостиной, возможно, сидя на синем бархатном диване, она читала письмо, в котором мистер Нельсон рекомендовал Деланси. Дом в стиле королевы Анны был ассиметричным. Ей нравились его неожиданно открывающиеся внутренние дворики, балконы и диваны у окон.

Прямо из дома Стюарт вышел в прилегающий сад и провел ее по мосткам, ведущим к озеру. Словно на ожившей картине, по спокойной воде на фоне синевато‑черных гор скользила пара белых лебедей. Даже зная, что поместье и парк, став курортом, претерпели значительные изменения с тех пор, когда Кейт жила здесь, мысль о том, какой привилегией была принадлежность к местной аристократии, имевшей возможность наслаждаться этим идиллическим местом, приводила Мию в трепет.

Сделав круг, они со Стюартом вернулись в дом, чтобы посмотреть рисунки на стене спальни.

– Я уже говорил, что здесь восемь спален, и каждая комната называется по имени одного из членов семьи Уоткинс, – объяснял он, ведя ее через холл на второй этаж в угловую комнату. Над дверью висела табличка с надписью Кэтрин Уоткинс .

– Что же, должно быть, это здесь, – сказала Мия.

Стюарт достал ключи и отпер дверь. Он отступил, пропуская Мию вперед. Комната с большим количеством окон, из которых открывался вид на озеро и парк, была светлой и веселой. Тем не менее Мия не смогла сдержать разочарования. Это была не девичья комната, как она себе представляла, а типичный первоклассный гостиничный номер в местном колорите. Вся мебель, пусть и красивая, была имитацией. Все же, глядя на королевское ложе под круто изогнутым пологом, Мия не могла не поверить, что кровать юной Кейт стояла на том же самом месте.

– Посмотри вот здесь, – окликнул ее Стюарт из другого конца комнаты.

Мия поспешила к нему и, чуть не задохнувшись от восторга, замерла перед тремя написанными на стене картинами с полевыми цветами. Любому было ясно, что они были нарисованы девочкой. Однако натренированным глазом Мия отметила то же, что некогда видел Уолтер Уоткинс, – талантливое исполнение и яркую цветовую гамму. Другие стены были окрашены в мягкий желтый цвет, но новые владельцы заботливо сохранили настенную живопись и защитили ее плексигласом. Рядом с картинами в рамке висела этикетка, где было указано, что они написаны Кейт Уоткинс. Мия дотронулась рукой до прикрытой плексигласом любимой картины Кейт – лесной лилии, очертив пальцем шесть лепестков. В ее голове, повторяя слова из дневника, звучал голос Кейт, так возмущенной тем, что ее наказали.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Стюарт.

– О я думала… Если бы миссис Ходжес знала, сколько народа будет очаровано этими картинами, она бы не отправила Кейт спать без ужина.

– Кстати об ужине, – сказал Стюарт, глядя на часы. – Если ты закончила, нам нужно идти. У нас зарезервирован столик.

Мия напоследок бросила еще один тоскливый взгляд на картины и последовала за Стюартом вниз. Еще не войдя в чопорную столовую, она уловила соблазнительный аромат чеснока, специй и горячих булочек, доносящийся из кухни. Теперь столовая особняка стала рестораном. Вместо длинного обеденного стола здесь стояли несколько столиков, задрапированных тяжелыми льняными скатертями, поверх которых лежали сложенные белые салфетки. На столах стояла фарфоровая посуда с рубиновым ободком, сверкающий хрусталь и свежие цветы. В зале никого не было, и Стюарт выбрал столик у окна.