Время решать

— В первый и последний раз делаю вам предупреждение. Доказывать свою невиновность будете в суде, а здесь это запрещено. За пререкание с сотрудником тюремной службы — двадцать суток карцера. За неучтивость с начальником тюрьмы — тридцать. Причём срок карцера идёт дополнительно к основному заключению.

Мадлен охнула. Это сколько же предстоит провести в одном только карцере? Да ещё пять лет в этой жуткой тюрьме.

Начальник тюрьмы открыл было рот, намереваясь сообщить закованной женщине ещё что-то зловещее, но внезапно у него на столе зазвонил видеотелефон. Едва взглянув на экран, начальник тюрьмы вскочил и вытянулся смирно, глаза его подобострастно выкатились. Дрожащей рукой он схватил трубку и завопил:

— Здравия желаю, господин премьер-министр!

Вечер и ночь, последовавшие за его арестом, Эвар провёл нервозно, хотя конкретных оснований жаловаться у него не было. Его действительно не отправили в тюрьму, а оставили в муниципалитете — как понял Эвар, чтобы он постоянно находился под рукой у премьер-министра. Перемещаться по муниципалитету ему не запрещали, однако за ним постоянно следовали два охранника с лучевыми пистолетами. Позвонить домой ему не разрешили, и к телевизору также не допустили. Скорее всего, это было способом давления на арестанта — не мытьём так катаньем сломить его, заставить служить прежнему правительству. Эвар чувствовал себя по-дурацки: ведь если бы в своё время он согласился на предложение маршала Бордо, то наверняка сопротивление правительства давно было бы сломлено, да и ему самому, Эвару, не пришлось бы ходить сейчас под конвоем.

На ночь его поместили в небольшую комнату, в которой оказались, тем не менее, все удобства и просторная кровать с чистым бельём. Ужин принесли отменный — видимо, такой же отведал и премьер-министр. Однако на душе у арестанта скребли кошки, словно он чувствовал, что жена попала в беду. Спал он ночью крепко, но только потому, что не сомневался, что завтра понадобится хорошая физическая форма, и, вспомнив былые студенческие навыки, заставил себя выбросить из головы все мрачные мысли и отдаться власти Морфея.

Утром, когда он выразил желание сделать зарядку на улице, выяснилось, что и это запрещено. Эвар не стал унывать, выполнил ряд силовых и двигательных упражнений в 'камере' и принял душ, после чего ему принесли завтрак. Почти сразу после этого ему сообщили, что его желает видеть премьер-министр. Эвар тихо вздохнул: до этого момента он всё ещё надеялся, что Совет займёт Марселию раньше, чем придётся снова беседовать с этим малоприятным господином. Однако спорить не приходилось, и Эвар, сопровождаемый парой конвоиров, проследовал в указанную комнату. При виде его премьер-министр радушно улыбнулся:

— Ну что, дорогой Жерар, не надумали выступить по телевидению?

Эвар пожал плечами:

— Разве только скажу то, о чём вас предупреждал. Вы этого хотите?

Его собеседник энергично кивнул, как будто не ожидал иного ответа:

— Простите, дорогой друг, что я забыл сообщить вам важную новость: ваша супруга позволила себе определённые высказывания, подпадающие под запреты, введённые в связи с чрезвычайным положением, и нам пришлось взять её под стражу.

У Эвара потемнело в глазах. 'Это что же — он взял заложницей Мадлен? А наши дети как же, с кем они?'

— Где она? — сдавленным голосом спросил он.

— Увы, — горестно вздохнул премьер-министр. — Она, разумеется, в тюрьме, где и положено быть мятежникам. Кроме того, она оказала сопротивление при аресте, так что, скорее всего, помещена в карцер.

Последовала тягостная пауза.

— Что вы хотите, чтобы я сказал по телевидению? — сдавленно спросил Эвар.

— Ничего особенного! — белозубо улыбнулся премьер-министр. — Просто осудите переворот и призовите граждан поддержать законное правительство, а бунтовщиков — сложить оружие. Этим вы предотвратите ненужные жертвы, прежде всего с их стороны, так как они всё равно обречены на поражение.

Эвар вздохнул и ссутулился.

— Хорошо… Если я сделаю это, вы освободите мою жену?

— Да, разумеется! — радостно выкрикнул глава правительства. — Даю честное слово!

Эвар уныло кивнул и, шаркая, горбясь, направился к выходу. Он словно состарился за один миг лет на тридцать. У порога его встретили двое конвоиров. Посторонились, пропуская уважаемого когда-то человека…

Эвар споткнулся, и один из конвоиров подхватил его. В тот же миг пленник внезапно резко развернулся и ударил первого из конвоиров локтем в солнечное сплетение. Ещё миг — и второй согнулся, получив коленом в живот. Эвар добавил обоим ребром ладони по шее, а ещё через секунду сорвал с обоих лучевые пистолеты. Один надел на левую руку, другой сунул в карман. Затем вернулся в кабинет и тут же затащил туда обоих оглушённых противников. Премьер-министр сначала с удивлением посмотрел на преобразившегося пленника, затем — с ужасом — на его оружие.

— Ты, свинья! — негромко заговорил Эвар. — Прикажи, чтобы сюда немедленно доставили мою жену и детей!