Время России. Святые века страны

В начале 1565 года, уехав на долгое богомолье, царь останавливается в своей резиденции невдалеке от Москвы и Троице-Сергиевой лавры – в Александровской слободе. Грозный уезжает сюда от «многих каменных дел», чтобы «его, государя, Бог наставил» – так он пишет боярам, добавляя, что «гневу и опалы» на них нет, хотя они не только «тащили» царскую казну, но и «измены делали», не желая воевать с недругами.

Александровская слобода становится опричной столицей и одним из самых загадочных мест на карте России. То ли святой монастырь, то ли застенки с жуткими пыточными. Грозный устраивает здесь быт на манер монашеского ордена, в котором сам он – игумен, а приближенные опричники – братия: они носят черные подрясники и шапочки-скуфьи, делят трапезу и молитву, каждое утро и вечер звонят в колокола.

При этом символы опричников – помело и собачья голова: псы государя, выметающие со Святой Руси грязь. В такой странной религиозной и псевдорелигиозной атмосфере начинается эра кровавых репрессий опричников. Отсюда, из Александровской слободы, Грозный отправляется в карательный рейд на Новгород и Псков.

Новгородский погром и святой Арсений Новгородский

В декабре 1569 года Грозный получил донос (некоторые историки считают, что абсолютно ложный) на новгородцев – в нем указывалось, что город хочет перейти под власть польского короля.

Было проведено большое сыскное дело и открыт подробный расклад готовящегося переворота. План состоял в том, что Новгород и Псков должны были отойти Литве, а на русский трон должен был быть посажен двоюродный брат Ивана Грозного – князь Владимир Старицкий.

Владимир с семьей были казнены, началась эпоха «великого опричного террора», размах которого трудно объяснить только целью искоренения заговора, ведь убивали и пытали часто ни в чем не виновных женщин и детей, глумились над жертвами.

Уже по пути в Новгород осенью 1569 года опричники прошли кровавым маршем массовых убийств и грабежей в Твери, Клину, Торжке и других встречных городах (документально подтверждается убийство 1505 человек, в основном – сидевших по темницам литовских и татарских пленников, а также псковичей и новгородцев, застигнутых опричниками по дороге в Москву).

История говорит, что царь вошел в город по мосту через Волхов 6 января 1570 года, его встречал народ во главе с архиепископом Пименом. Отслужили обедню. Пимену прямо в храме предъявили перехваченную грамоту – писанную собственноручно им польскому королю Сигизмунду. А потом царь сказал:

«Злочестивец, в руке твоей (а Пимен держал крест) – не крест животворящий, но оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце. Знаю умысел твой… Отселе ты уже не пастырь, а в Церкви Христовой и святой Софии, хищный волк, губитель, ненавистник венца Мономахова!»

Пимена, который до того был известен как верный сторонник царя, арестовали и заключили в тюрьму. А потом, обозвав архиепископа скоморохом, царь велел раздеть его, привязать к лошади, которую назвали его женой, и водить в таком виде.

Карательная операция над новгородцами была беспощадной и показной: по сообщению «Повести о разгроме Новгорода», Иван велел обливать новгородцев зажигательной смесью и затем, обгорелых и еще живых, сбрасывать в Волхов; иных перед утоплением волочили за санями; «а жен их, мужеск и женск пол младенцы» «взяху за руце и за нозе опако назад, младенцев к матерем своим и вязаху, и с великия высоты повеле государь метати их в воду». Священники и монахи после различных издевательств были забиты дубинами и сброшены туда же, в реку. Современники сообщают, что Волхов был запружен трупами. Людей забивали до смерти палками, жарили в раскаленной муке. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч, а дни, в которые избивалось по 500–600 человек, считались счастливыми.

Дома новгородцев и церкви грабили, имущество уничтожали не только в самом городе, но и по всей округе. Когда опричная рать отступила, город стал умирать от голода – случился страшный неурожай. Здесь даже распространилось людоедство. А потом пришла эпидемия чумы.

Все главные источники об этом погроме – иностранные или принадлежат руке изменника Курбского. Потому еще так разнятся данные о точном числе погибших в этом рейде. В целом называют от двух-трех тысяч до 15 тысяч человек. Это при тогдашнем населении Новгорода в 30 тысяч!