Время шакалов

Ещё появился какой-то Гайдар, лысый колобок, и говорит, что надо все заводы и фабрики раздать каким-то эффективным собственникам, а землю раздать фермерам: похоже, что он круглый дурак, если думает, что лопатой можно вспахать поле, а серпом убрать урожай.

Михаил терпеливо слушал рассказы матери о поселковых новостях и сравнивал их со своей московской жизнью: здесь тоже наступили подлые времена, безработица и безденежье, как и в Москве, но там многие просто меняют работу, а здесь уйти было некуда и уехать тоже невозможно.

Пожалуй впервые, здесь, в поселке, Михаил усомнился в демократии: что это за равенство и свобода, если большинство людей стало жить хуже и начали появляться отдельные личности, в основном, нерусского вида, у которых неизвестно откуда заимелись деньги на открытие кооперативов, магазинов и различных посреднических контор, типа «Лабеан», как у его тестя.

Неделю Михаил прожил у матери вполне спокойно: гулял по поселку, удивляясь пустынным улицам, поскольку безработные односельчане трудились на приусадебных участках, которые стали основным источником пропитания.

Снова, как и во времена его детства, многие обзавелись свиньями и птицей на своих подворьях, а кое-где замычали коровы, которых продавали колхозы – совхозы, чтобы заплатить зарплату своим работникам.

Он поинтересовался у соседа: как тот смог купить корову – безработный же? Оказалось, что тот копил на машину, а когда деньги начали обесцениваться, то сообразил купить корову в совхозе, ещё весной, и денег этих хватило, а сейчас их бы не хватило даже на покупку козы. Живут они с приусадебного участка и от коровы – кормилицы, а в магазинах покупают только хлеб, сахар, чай и кое-что детям, на пенсию его матери.

Михаил заметил, что цены в магазинах на молочные и мясные продукты были примерно в два раза ниже, чем в Москве – вот почему пенсии матери вполне хватало на пропитание.

По привычке, Михаил сходил несколько раз на пруд, где купался и загорал на солнце в гордом одиночестве, среди пасущихся телят и коз, поскольку никого из взрослого населения здесь не появлялось даже в выходные дни, а дети прибегали искупаться и быстро убегали по своим делам, не обращая внимания на заботы родителей.

Кинотеатр тоже не работал по причине отсутствия желающих посмотреть кино за деньги: ведь по телевизору можно было бесплатно смотреть несколько программ на свой вкус – пожалуй, это было единственное завоевание демократии, которое приносило реальную пользу людям.

Мать тоже смотрела какой-то сериал по вечерам, и Михаил старался не отвлекать её в это время заботами о себе, уходя в бесцельные прогулки по поселку своего детства. Знакомые на его пути не встречались, а пройтись самому по известным адресам он почему-то не решался, не зная, что говорить при этих встречах и не желая выслушивать их исповеди о трудной жизни, в которой виноваты Москва и её жители.

Внешне жизнь поселка мало изменилась: люди по – прежнему, были спокойны и доброжелательны и даже безработные не утратили оптимизма и смущались своего безделья.

Соседи матери по улице, приветливо здоровались с Михаилом при встречах, неизменно расспрашивая: как там дела в Москве и когда в стране наступит порядок, что был прежде. Михаил отвечал, что он такой же житель страны, как и они и о намерениях властей ему известно, как и им, из телевизора, а в Москве такие же трудности с работой и зарплатой, что и здесь.

Только отец соседской девушки Нади, которую Михаил соблазнил много лет назад во время летних каникул после первого курса института, не забыл этого проступка и при случайной встрече на улице с Михаилом не поздоровался, а презрительно сплюнул ему под ноги. Михаил знал из бесед с матерью, что Надя живет здесь, в поселке, замужем и имеет сына, однако встречи с ней не искал и даже избегал, чувствуя свою вину.

Воскресным вечером, прогуливаясь в центре поселка, Михаил обратил внимание на рекламный щит у заброшенного кинотеатра, из которого следовало, что в поселке открылся видеосалон по просмотру фильмов на видеомагнитофоне.

Оказалось, что в одной из комнат здания администрации поселка некий кооператив организовал просмотр видеофильмов за плату.

Михаил подошел ближе и прочитал афишу фильмов, из которой следовало, что предлагаются к просмотру, в основном, полупорнографические фильмы, что подтверждалось и доносившееся из здания ржание и гогот зрителей на очередном сеансе.

Михаил не был аскетом в этом вопросе, но порнография вызывала у него чувство брезгливости, как если бы он сам занимался любовью на виду у посторонних. А сейчас, в центре поселка, молодежь смотрит порнографию под боком у местной власти, которая, наверное, имеет свою долю от этих сеансов.

Похоже, что вся демократия в стране и здесь в поселке, свелась к свободе людей от работы, зарплаты и свободному распространению порнографии, за что раньше отдавали под суд.