Время собирать кости

— Иди сюда, помоги, помоги, помоги, — последнее слово все повторялось и повторялось. Это было похоже на неуместную шутку. Как будто кто-то оставил воспроизводиться запись, чтобы напугать посетителей. Или шептал, спрятавшись в углу. Туристы, увлеченные рассказом гида, не замечали навязчивого голоса. Коэн перешла в другую залу крипты, где шепот стал громче. Он умолял, в нем было столько отчаяния, что в странную шутку уже не верилось. Может, кто-то заблудился? Ракель, сама того не замечая, ускорила шаг. Стало так важно найти источник голоса. Маленькая низкая дверца отворилась со скрипом.

— Эй! — неуверенно позвала Ракель, склоняя голову и делая шаг. Под ее ногами захрустело. В тусклом свете, пробивающимся через приоткрытую дверь Коэн увидела кости. Они лежали толстым слоем, вперемешку, образовывая страшный ковер. Ракель резко отступила, но дверной проем был слишком низок, она ударилась о камень затылком. От боли помутилось в глазах, Коэн споткнулась и упала в самый центр маленькой комнаты. Кости под ней неприятно захрустели, ломаясь, раня осколками. Капли крови из рассеченной ладони, достигая выбеленных временем костей, загорались зеленым пламенем.

В этот момент она стала Избранной. Человеком, который повлиял на события тонкого мира. Но не только кости потянулись к энергии новоявленной Избранной. Тринадцатая сила, молодая, недавно пришедшая в мир, еще не до конца стабильная, только разрастающаяся в плетение. Кровь Избранной заинтересовала неразумную стихию. Сила не думала, она знала. Перед Ракель раскинулось многоцветное марево. Аномалия, созданная тринадцатой силой. Цветные всполохи, нити силы, звуки, ощущения — все слилось воедино, закручиваясь в вакханалию торнадо с бесконечной чернотой по центру. И Ракель в нее проваливалась. С точки зрения относительных пространственных координат она оставалась на месте, но все вокруг менялось, преобразовывалось. Это длилось всего несколько секунд по объективному времени. С чмокающим звуком дыра в пространстве и плетении нитей захлопнулась, прекратив вращение. Аномалия не ушла, просто натянулась радужной пленкой, застыв. А вот Коэн исчезла.

22. Чехия. Кутна-Гора. Время не определено

Кровь все капала на лежащие на полу кости. Коэн, перед взором которой все еще вспыхивали цветные сполохи, медленно поднялась на ноги. Голова кружилась, а колени и руки дрожали.

— Как неудачно ударилась, — простонала Ракель, выбираясь из каморки с костями. Она только что заметила кровоточащую рану на ладони и несколько царапин поменьше. Зажала пальцем порез, останавливая кровь. Удивилась отключенной подсветке в крипте и отсутствию туристов. Она же не теряла сознание, куда все делись?

Коэн выбралась на улицу и застыла. Ракель бы могла списать происходящее на удар головой, но она точно знала, что сотрясение мозга не может давать подобные галлюцинации. Да и вряд ли у нее сотрясение, так, небольшая поверхностная гематома. Коэн сразу поверила в происходящее, ее рациональный ум не мог придумать иного объяснения, что случившееся с ней очень иррационально, но все же имеет место быть. Она очень далеко от дома. Из знакомых объектов была только крипта. Ни привычных асфальтированных дорог и машин, ни линий электропередач и фонарей.

— Пани, богатая пани, подайте бедному ветерану гуситских войн! Мне нечем кормить троих детей, жена умерла при родах, и я скоро тоже умру, — причитая, к Ракель от ворот заковылял грязный бродяга, припадая на левую ногу. Когда он подобрался поближе, в неподготовленный нос Коэн ударила смесь отвратительных запахов, но хуже всего был смрад гниющей плоти. Ракель инстинктивно потянулась к своей сумке, но поняла, что в этом странном мире вряд ли в хождении евро или кроны, а кредитные карты тем более бесполезны.

— У меня нет денег.

— Вы такая богатая, такая хорошо одетая пани, и не можете подать пару монет?

Бродяга говорил по-чешски, но некоторые слова Коэн с трудом узнавала или даже догадывалась о значении по контексту. Гуситские войны? Это когда было-то? В конце пятнадцатого века? Ракель осела на ступеньки крыльца крипты, не обращая внимание на побирающегося ветерана. Это многое объясняло. Все эти мелкие детали, не говоря уже об отсутствии электричества и машин.

— Какой сейчас год, пан ветеран?

— Дык, тысяча пятьсот седьмой, любезная и щедрая пани. — Бродяга пристроился на ступеньке недалеко от Коэн, вытянув больную ногу.

Не конец пятнадцатого, а начало шестнадцатого века. И что ей это дает? Что делать? Вернуться в крипту, найти ту комнату с костями и ждать опять радужного водоворота? Коэн решительно встала и направилась обратно в здание. Шепот появился в тот момент, когда она отворила низкую дверь каморки.

— Собери нас, иди сюда!