Время собирать кости

— Да, пан Горак, — Ракель соглашалась. И с тем, что вдова, и с тем, что, наверное, свекры выгнали невестку, и она теперь направляется к своим родителям. Наверняка в Прагу, куда же еще. А денег на дорогу теперь уже чужие родичи мало выделили, только и хватило, что кости в крипту привезти. Бедная пани!

— Вы такая молодая пани. Не горюйте, сможете нового мужа себе найти. Вам двадцать-то хоть минуло?

— Да, — Коэн опять коротко согласилась, болтовня и развернутые вопросы Якуба оказались хорошим подспорьем в составлении легенды. Большая практика в переговорах помогала Ракель держать лицо, а также понимать и соответствовать ожиданиям собеседника. — А сколько вам лет, пан Горак?

— Много уже, третий десяток минул.

Ракель с ужасом посмотрела на испещренное морщинами лицо Якуба, на редкие волосы с проседью, на щербатый рот, в котором добрая половина зубов отсутствовала. Он почти ее ровесник?! Коэн поспешила опустить глаза, часто заморгала от внезапно накативших слез отчаянья. В каком она мире очутилась? Как тут вообще люди живут?

Ковыляющий рядом Горак не только расспрашивал, но и о себе рассказывал; о покойной жене: «царство ей небесное»; о старшем сыне: «уже с меня ростом, пани»; о двух младших дочках-красавицах. Он приободрился и повеселел, поверив этой немного странной пани, пообещавшей его вылечить. Не зря он молился, просил Мадонну-заступницу. Горак размашисто перекрестился.

— А вот и дошли, — облегченно выдохнул Якуб, почти рухнув на лавку в деревянном доме, стоящем на краю небольшой деревеньки. Испарина выступила на его лбу и верхней губе. Отдышавшись, он прошептал горько: — Горю, пани. Думал, пару дней еще продержусь…

Коэн заметила, что повязка на его ноге вся мокрая от крови и гноя. Ее замутило. Ракель не была врачом, она знала о лекарствах, но разбиралась больше в маркетинге, продвижении на рынках, переговорах и контрактах. Сможет ли она оказать помощь, которую так легкомысленно пообещала?

— Где взять воды, пан Горак?

Коэн с удовольствием бы вычеркнула из своей памяти дальнейшие события. Смрадный запах и болезнено-багровый оттенок кожи. Она не хотела знать, но Горак, сжимая зубы, рассказывал, как водил корову к быку, чтобы тот ее покрыл, как раззадоренный зверь пнул кадку и в ногу прилетела щепа.

— Не больно было, пани, вы поверьте, вытащил и забыл. И сейчас не больно, продолжайте, — приговаривал совсем побелевший лицом Якуб, пока Ракель, закусив губу и стараясь не дышать, очищала загноившуюся рану. Из антисептиков у нее нашелся только санитарный гель для рук. Коэн, уединившись в хозяйственной пристройке, растолкла таблетки и размешала с водой.

— Пейте, пан, неделю будете пить снадобье утром и вечером, и все пройдет, — заверила Ракель, сама не ощущая уверенности.

— А заговор вы во дворе читали, пани ведьма? — спросила маленькая девочка лет семи, до этого момента сидевшая за печкой и наблюдавшая во все глаза за взрослыми с тех пор, как они вошли в дом. Выпивший лекарство Горак забылся сном, а девочка приблизилась к Ракель, восхищенно пощупала ткань передника, а потом огорченно вздохнула: — Испачкались, пани.

— Я молитву читала. С божьей помощью твой отец вылечится, — Ракель поспешила разуверить ребенка в своей нечистой природе. Паника окатила ее удушливой волной. Когда существовала святая инквизиция? Женщин сжигали на кострах. В каких веках это было? Эти земли подвергались гонениям? Не надо, пожалуйста, только не это. Она слишком выделяется, отличается от окружающих. Нужно стать похожей.

Дочка Горака продолжала ее с любопытством рассматривать.

— Вы очень издалека пришли, пани. Не похожи на наших.

— Я из Брно, — назвала Ракель первый попавшийся крупный город Чехии.

— А мне кажется дальше! — упрямо не согласилась с ней девочка. Дети — очень внимательные к деталям создания: часто замечают то, на что взрослые и внимания не обратят.

— Я пойду передник застираю. — Ракель сбежала от девочки во двор к кадке с водой. Она не только постирала заляпанную одежду, но и спрятала украшения, слишком изящной работы для шестнадцатого века.

Три дня Горак провалялся в бреду. Ракель поила его антибиотиками дважды в день, меняла повязку, давала жаропонижающие. И пыталась не сойти с ума от окружающей ее действительности, уговаривая себя, что этот мир просто похож на походную жизнь. Существуют же люди, которые любят ходить по лесам, колоть дрова и разжигать костры. Но не она! Коэн любила цивилизацию, большие города и современные технологии. Да, она старалась покупать экологические чистые продукты, но никогда не мечтала выращивать их сама.