Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди

Для этой цели и нужен был Владимир Святославич, которого считали не без оснований «своим»: место ему в планах новгородских знатных мужей было уготовано не в Новгороде, а именно на золотом столе Киевском! «Свой» князь должен был обеспечить новгородцам широкие преференции и во внутренней, и во внешней торговле. Русские гости ведь приходили в Константинополь не с западноевропейским товаром (таковой в столицу Империи прибывал из Италии), а с отечественным: железо, зерно, пушнина, мед, воск и прочие богатства Руси неизменно пользовались спросом у ромеев. Какие же сказочные прибыли открывались перед новгородскими знатными семьями, если они получили бы через «своего» князя право на монопольную торговлю с Империей, а отечественный товар «на корню» скупали бы и у псковских кривичей, и у смолян, и у радимичей, и у дреговичей, и у всех прочих! Именно этим объясняется «обхаживание» Владимира, на которого новгородцы имели далекие виды и прочную надежду. От этой роли Владимир не мог быть свободен, ему просто некуда было деваться, без защиты Новгорода он не имел шансов не то чтобы преуспеть, но даже шансов выжить.

В контексте этого замысла становится понятной и политика Новгорода. Усобица должна была на первом этапе избавить Киев от возможной узурпации власти сильной политической фигурой, сама гибель которой даст старт к усобице. Убийство Люта Свенельдича сделало и то, и другое: и сохранило в Киеве слабую фигуру Ярополка, и спровоцировало усобицу. На втором этапе Киев следовало освободить от самого Ярополка, и от «святославовых ветеранов». Освобожденный от легитимной власти стольный город становится немедленно ареной схватки между удельными Святославичами. Эта война – третий этап. И в нем новгородцы должны не спешить, а держаться в стороне, давая армиям прочих уделов либо уничтожить друг друга, либо тотально ослабнуть. На четвертом этапе Новгород, сохранивший свои силы, заявит свои права и посадит в Киеве «своего» князя, т. е. Владимира Святославича. «Сильных аргументов» против него у безмерно ослабленных усобицей уделов не будет.

План хорош, но он уже на втором этапе дал сбой. Овруч не стал «могилой» для Ярополка – он стал «могилой» для удельных дружин, в том числе и для новгородской. Вместо войны на далеком юге, не берегах Днепра, война стремительно и неожиданно придвинулась к Волхову. Армия, возглавляемая Свенельдом, не встречая на пути сопротивления, приближалась к Новгороду. Надо полагать, это были нелегкие дни для творцов новгородской политики и для рядового посадского населения. Для Владимира с Добрыней, впрочем, тоже. Казавшийся неизбежным погром Новгорода означал для них потерю всего: им оставалось либо бегство, либо гибель. Свенельд был исполнен намерения раз и навсегда покончить с мятежным Новгородом. Однако Свенельд умер: он был стар, и его кончина от бремени лет и забот видится вполне естественной. Но нельзя исключать и того, что уйти из этого мира ему помогли, ибо он вопреки возрасту был слишком силен, энергичен и опасен. Тот, кто участвует в «большой политике», особенно на ее переломных моментах, всегда должен быть готов и к такому исходу. Планы Свенельда, если они были, погибли вместе с ним. Вместе с тем качественно изменилась и ситуация.

Армия, лишившись вождя, уже вошла в новгородские земли и приближалась к городу, но ясности, что ей следует делать, не имела. Как любой потенциальный узурпатор и диктатор, Свенельд привечал верных исполнителей и старался избавляться от любых сильных фигур в своем окружении, справедливо видя в них опасных конкурентов. Ситуация классическая за историю человечества во все времена и во всех странах: если она и давала сбой, то только для того, чтобы доказать, что на смену одному хищнику придет иной, более сильный, осторожный и беспощадный.) Исполнители не приучены к творческой инициативе. Наличие такой инициативы вызывает законное подозрение патрона. Без своего лидера они теряются и способны лишь на действия инерционные. Эти исполнители, конечно, профессионалы в своем деле, т. е. отменные тактики, без стратегического мышления. Что им было известно о целях похода от Овруча к Новгороду? То, что следует Новгород «привести под руку Киева» и «покарать мятежников». Но сжечь город отнюдь не означает, что будет поставлена завершающая точка в деле: террор – средство сильное, но иногда дающее и совершенно обратный эффект, нежели полный паралич воли противника к сопротивлению. Безотказно террор действует там, где зенит развития пройден и в обществе «бал правят» субпассионарии, т. е. исповедующие антигероические принципы, тяготеющие к комфорту и мирному сосуществованию. Но Руси еще до этого далеко, так как процесс созидания указывает на высокую позицию пассионарности.